Я убью за место в раю

— Старого мира я не знала. Взрослые все время о нем рассказывали, жалели себя, что все потеряли. Комфорт, удобства, медицина, вкусная еда. Для меня это были пустые звуки. Жили сначала в остатках какого-то поселка. Взрослые говорили, что дачный поселок. Мы не понимали, что это значит. Маленькие прятались в каком-то туннеле. Голодные были. Все время хотелось есть. Темнота душила. Взрослые все паниковали из-за радиации. Мама и папа со мной были. Еще несколько взрослых и Толик со своими родителями. Детей двое было — я и он. Мы все время вместе с ним сидели на досках в темноте. Время тянулось очень долго, играли с ним в «Такой далекий мир». Игру такую мы сами придумали. Каждый по очереди пытался вспомнить, что он видел: какое дерево, какой камень, ручей, листья, вещи и так далее. Больше выдумывали. Родители часто уходили наверх. Потом многие заболели и умерли. Остался с нами один Иваныч. У него нога была сломана, и он не ходил наверх с остальными взрослыми. Когда никто не вернулся, он плакал. Нога не сгибалась, и колено было распухшее. Ему пришлось ползком лазить вверх. Потом он вывел нас на свет. Это было страшно. Стали жить в доме и началась зима. Зато появилась еда. Мы ели консервы. Много консервов. Иваныч откуда-то целыми мешками таскал их. Рыбные, каша с мясом, сладкие. Мы играли банками и игрушками, что нашли в доме. Так и жили вдвоем с Толиком. Сколько лет не знаю. Были как брат и сестра, наверное. Иваныч однажды не вернулся. Когда консервы закончились, Толя хотел сам начать ходить. Ему Иваныч объяснял, где консервы. Но я не пустила одного и стали ходить вдвоем. Так и выросли, парочкой. Одежды много было в домиках вокруг. Когда стали идти дожди после зимы, поселок залило по окна, домики стали разрушаться. Толя пытался ремонтировать, да не очень у него получалось. Он все мечтал сам построить дом-лодку, чтобы и плыть по воде и жить в ней. В какой-то момент решили уходить. Набрали полные мешки вещей, из оружия только ножи были и топор. Толя копье сделал из палки и железки, на случай волков. Волки тогда уже начали ходить стаями. Шли через сгоревший лес, холмы черные. Потом нашли какой-то городок. Дома еще целые там были, высотой в пять этажей. Забаррикадировали проходы, печку сделали. Потом и это место стало топить от дождей. Примерно два раза холода наступали. Все в черный лед превращалось. Опять шли дальше. Людей не было. Даже следов людей не находили. Шли по железной дороге. Темно было. Каждый день темно. Потом начало светлеть. Дошли до леса, где деревья были высокие и зеленые. Елки и сосны. Пригорки или, как вы их зовете, сопки. Не так давно ночевали мы в лесу. Как обычно сделали стенку из валенных деревьев, накидали над головой веток и мха, костры по бокам разводили. Так месяц, наверное, в этом месте жили. Толик все хотел дом построить. Говорил что на верхушке горы безопаснее. Однажды ночью слышим треск страшный над головой. Сначала решили, что молнии бьют, как раньше. Высунулись, и тут что-то огромное пронеслось, с грохотом, в пламени, дым из этого валит. Перепугаться не успели, как упало оно на землю. Мы сначала боялись, но решили пойти посмотреть. Взрослые нам рассказывали о летающих машинах старого мира. Решили — а вдруг люди. Перешли через один пригорок, зашли на другой, дым валит из одного места черный. Вышли на эту сопку и там горит машина. И люди стоят вокруг нее. Старик с Машей. Стариком его называла сама Маша, имя я не знаю. Это были первые люди после нашего Иваныча, что мы увидели. Страшно было. Толик сначала не хотел выходить, да Старик нам рукой махнул и крикнул, чтоб не боялись. Я других девочек и не видела в своей жизни. Мы с Машей сразу друг другу понравились. Потом еще двое парней вышли. Длинный и Борис. Длинного звали Семен, не успели мы с ним толком познакомиться. Молчал он все время и глаза так странно бегали. Борис его младше был и боялся этого Семена, все жался к Старику. Мы потом от него узнали, что, недолго они вместе были. Отбились от большой группы людей, когда на них банда напала неподалеку. Всех взрослых там перебили, а они смогли убежать. Стоим и смотрим, как машина эта горит. Старик сказал, что называется она ветролет, кажется. И вдруг бросилась Маша прямо в огонь. Старик за ней кинулся. Оказалось, Маша увидела, как человек ползет из огня. Мы все вместе его вытащили. Пока тащили его подальше от ветролета этого, там взрываться началось. Сильно очень взрывалось. И тут появилась она. Прям выбежала из леса. Вся в черном, лицо черное, сажей обмазано, в руках ножи. Нас увидала и бросилась к нам. Старик ее спрашивает, ты кто? Она сказала, что зовут ее Елена и она потерялась, отбилась от своих. Что блуждает по лесу уже с месяц и услышала грохот. Короче, как и мы. Тогда это показалось обычным делом. С неба падают ветролеты и около них люди собираются. А Маша все пыталась человека этого перевязать. Он без сознания был и в правом боку кусок железа торчал. Вроде не сильно его задело. Мы с ней кусок из него достали и перевязали, а Семен с Толиком сделали носилки. Отнесли подальше в лес. Познакомились все. Решили быть пока вместе. Елена сказала, что видела неподалеку несколько голодных медведей, и мы решили вместе уходить. Старик ходил к ветролету этому, набрал там каких-то вещей, оружие нашел. Мужчины хотели раненого бросить, чтобы руки не занимать, но мы с Машей уперлись, скандалили. Борис и Толик несли носилки. Шли медленно из-за этого. Старик все нервничал, пытался привести раненого мужика в чувство. Возраст у них примерно один был, оба седые, с бородками. Все говорил, что на нем военный костюм новый, часы необычные какие-то. В сумке, с которой он из огня вылез, лежал планшет. Так его Старик называл. Дней десять шли мы с носилками. Елена странно себя вела, дергалась, отходила от нас все время, мол, на разведку. Все говорила, что медведей видит, и они по нашему следу идут. Гнала нас вперед. Никто их не видел кроме нее, но мы верили. Вечерами у костра сидели, разговаривали. Особо никто про свое прошлое не рассказывал. Мы с Машей сдружились. Она рассказала, что ее еще маленькой взял к себе Старик, кормил, растил, учил читать и писать. Там где они жили, был какой-то подвал, наверху небольшой город когда-то был. Книг было много. Но потом землетрясение разрушило их жилье и им пришлось идти. Старик очень был умным, многое знал про охоту, как найти воду, как ее очистить. Он, то ли военным был в старом мире, как Маша говорила, то ли учителем. Медицину знал хорошо, сам мог лекарства разные делать из того что есть в лесу. Быстрее говоря, очнулся мужчина из ветролета где-то на десятый день. Сразу попросил свою сумку с планшетом. Спросил, где он и кто мы. Мы рассказали, как спасли его, тащили. Как Маша и Старик его пытались лечить. Но он схватился за свой планшет и начал с ним что-то делать. Потом аж изругался весь матом, проклинал нас, что утащили его так далеко от ветролета. Ему сразу плохо стало, весь бледный был, пот по лицу стекал. Семен предложил бросить его тут и уйти, обозвал тварью неблагодарной. Старик сказал ему, что у него внутреннее кровотечение, сапис, сеписис, или как-то так, и ему осталось жить пару дней, не больше. Тогда мужчина успокоился и долго лежал около костра, о чем-то думал. Маша его рисовала. Потом позвал нас всех и начал рассказывать.