Я убью за место в раю

А ведь красили совсем недавно. Сколько еще это место сможет их всех защищать? Пять лет? Десять? Пятьдесят? А потом, когда кончится краска, железо сгниет, машина Механика сломается. Что будет потом? Знаний нет. Делать ткань никто не умеет, искать полезные ископаемые тоже. Обрабатывать их. Семена деградируют без селекции и чистой почвы. Останется только первобытная сила и жажда выжить. Все залезем в пещеры, одежда кончится, будем шить ее из шкур рыбьими костями. Оружие истлеет, останутся палки и каменные дубины. И все. Еще сто тысяч лет до следующей цивилизации. А если не выживем? Миллион лет, пока какие-нибудь волки не смогут эволюционировать и начать разводить огонь. А остатки людей превратятся в мутировавших мартышек и будут прыгать по скалам в поисках кузнечиков для пропитания. Перспектива радужная. А тут пять тысяч человек живут со старыми технологиями. Им кровь свежая нужна, иначе выродятся. Могут и принять семьсот человек. Чего им терять? Нужно строить города, плодиться. У нас все люди чистые пока, репродуктивные мужчины и женщины. Дети. Калеки и больные есть, конечно. Но, они тоже люди. И если там — люди… Да, а если там всего лишь люди?

Кира снова заговорила, глядя, как и прежде в одну точку на полу: