Я уеду жить в «Свитер»

Лева сидел перед ноутбуком, я стояла рядом и тоже, честно говоря, переживала.

Все-таки они не виделись почти сорок лет. Что-то около того. Интересно, они вообще узнают друг друга или нет?

Лева гений, я вам еще не говорила? Он нашел Николая Васильева чуть ли не на следующий день после того разговора. На это, правда, ушли целые сутки. Лева всю субботу из смартфона не вылезал – рассылал сообщения всем, кто более-менее подходил на роль нашего Николая Ивановича.

И вуаля, как говорят французы! Он нашелся, хотя мне до сих пор в это не верится. И не просто нашелся, а так обрадовался Левиному появлению на горизонте, что немедленно потребовал соединить его с Еленой Сергеевной! Но Лева ему популярно объяснил, что он не внук (Васильев почему-то сразу подумал, что он Елены Сергеевны внук), а просто знакомый. И что на следующей неделе, когда мы к ней придем, то сразу наберем его.

Но Николай Иванович не желал ждать целую неделю. Вот, собственно, поэтому мы тут, хотя мне надо быть на сольфеджио в четыре тридцать.

Елена Сергеевна его, между прочим, гораздо дольше ждала, и ничего.

Ладно.

Она сегодня была нарядная, в шелковом платье с кружевным воротником и в бусах. Ей все это очень идет.

– Я готова, – с глубоким вздохом говорит Елена Сергеевна и поправляет паричок.

– Звоним? – Лева уступает ей стул перед ноутбуком.

– Одну минутку! – Старушка вдруг куда-то убегает.

Возвращается она в облаке терпкого аромата. Какого-то знакомого.

Я еле сдерживаю улыбку. У них сегодня первое свидание как будто. Интересно, он там, в Провансе, волнуется хоть капельку? Почему-то у меня к этому Васильеву немного враждебный настрой. Даже не немного.

– Все, я звоню. И так уже на пятнадцать минут опаздываем. – Лева говорит.

– Вот и хорошо, – вставляю я. – У леди принято немножко опаздывать.

Подумаешь, какие нежности. Сам-то Лева у меня не слишком пунктуальный.

Звучит знакомый вызов скайпа, на экране всплывает фото какого-то красивого замка. Интересно, это тот самый, который ему в наследство достался?

Гудок.

Еще один.

И третий.

И восьмой.

Мы ждем довольно долго, но никто не отвечает.

Прелестно. А я ради этого француза музыкалку прогуляла.

– Странно, не берет, – бормочет Лева.

На двадцать пятом гудке Лева отключается (я про себя считала, чтобы поменьше нервничать).

Елена Сергеевна озадаченно на него смотрит, на Леву. Знаете, как Фенимор Купер, когда ему пообещали дать окунька, а потом отвлеклись и забыли.

Васильев, видимо, тоже отвлекся и забыл про нашу договоренность. Хотя он сам время назначил. Наверное, к нему в замок приехали новую хрустальную люстру вешать на железный крюк или…

Я не успеваю додумать свою обиженную мысль, потому что в этот момент ноут начинает трезвонить.

– Это он! – вскрикивает Елена Сергеевна и тут же жмет на зеленую иконку с камерой.

Мы с Левой отпрыгиваем в разные стороны, чтобы нас не было видно. Окошко разворачивается, и сначала мы видим только черноту и белое колесико посередине.

А потом появляется Николай Васильев, и мне чуть дурно не становится.

* * *

Не помню точно, зачем в тот раз мы полетели в Питер. Кажется, на очередную какую-то премьеру Евгения Олеговича. Это была лучшая поездка за всю мою жизнь! Серьезно. Во-первых, было лето. Во-вторых, белые ночи! И, в-третьих, мы снимали старую дачу под Петергофом и с утра до ночи рассекали с Веркой на велосипедах. Как сумасшедшие! По сосновому лесу, по широким песчаным дорогам! Едешь ты, а в лицо тебе – теплый ветер. И запахи, как из кондитерской, – такой кругом аромат стоит! Едешь, едешь, подъезжаешь к реке, велик на берегу бросаешь – и в воду! Мы прямо в шортах с майками купались, такая стояла жара!

Здорово. Но потом мы вернулись в Петербург – нас в гости пригласили. К одному пианисту очень известному, как впоследствии оказалось, хотя я раньше не слышала о нем никогда. И вот мы приехали в гости к нему, а жил он в старинном доме, очень красивом, на последнем этаже. Только лифта у того пианиста не было, пришлось высоко подниматься.

У него была большая семья, и все – музыкально одаренные личности. И жена его, и дети. Мне они сразу понравились, веселые такие, простые и улыбчивые. Но еще больше мне их жилище понравилось, по-другому его и не назовешь. Не квартира это, не городская уж точно. Но и не дом. Они сразу на двух этажах жили, как-то хитро пианист переделал чердак, убрал лишние потолки и обустроил концертный зал! Я когда зашла, сразу те рояли увидела: один белый, другой черный – они на разных этажах стояли, один над другим. Просто стен у пианиста не было, вместо стен ажурные решетки и мостики из одной комнаты в другую. Как в Венеции, наверное!