Я уезжаю!

Раньше я никогда не видела эти работы. Я была настолько занята своими заявками в колледж, парнями и мамой, что много месяцев не рисовала с дедушкой. Картины просто потрясающие: уверенные мазки и образы, которые остаются в голове даже после того, как перестаешь рассматривать холст и идешь по своим делам. В одном пейзаже я узнаю вид из окна его кухни; на другой работе изображена молодая девушка, чем-то похожая на мою маму, – она, лежа на животе, смотрит телевизор и улыбается.

В дальней части галереи, возле какой-то картины, толпятся люди. Хотя та занимает половину стены, я не могу ее разглядеть. Я жду, пока кто-нибудь отойдет, а потом пробираюсь вперед. На небольшой блестящей табличке значится название работы:

«НОВЫЕ ЧИТАТЕЛЬ И НАБЛЮДАТЕЛЬ»

Роберт Паркер и Нора Паркер-Холмс

Смешанная техника

Это репродукция его самой знаменитой картины – «Читатель и наблюдатель». Та же гостиная: продавленный старинный диван, из кухни льется свет, в правой части помещения – окно. Однако фигуры уже другие. Они те же, что и на оригинальной работе: читающая девочка и глядящий в окно мужчина с сигаретой в руке, – но нарисованы мною. Я изобразила их в мультяшном стиле и разместила на «Тамблере». Дедушка пририсовал фон в реалистичной манере и вписал в эту обстановку моих плоских персонажей.

Выглядит невероятно. Теперь это моя самая любимая картина на свете.

– …наиболее эксцентричная из того, что мы видели за годы творчества Паркера, – слышу я чьи-то слова.

– …новое художественное видение…

– …показатель объединения искусства и коммерции… интернет-культуры… молодости.

– Я думаю, это лучшее, что он создал.

Последний голос мне знаком. Я оборачиваюсь и вижу маму. Передо мной, в галерее Флоренции, стоит Элис Паркер со слезами на глазах.

– Она чудесна, не правда ли?

Я забываю о картине, забываю о Лене, забываю о Каллуме.

– Мама?

Она делает ко мне шаг, но неуверенно замирает. Наверное, она не понимает, на какой ноте мы расстались. Да я и сама этого не понимаю. Очень сильно разозлившись на нее, я села в такси до аэропорта, намереваясь в юридическом порядке избавиться от первой половины свой фамилии, написанной через дефис, – Паркер. А теперь, видя ее здесь, во Флоренции, после двух дней пребывания в одиночестве, я лишь хочу ее обнять. И все же я этого не делаю, а спрашиваю:

– Как ты сюда попала?

Она тихонько посмеивается.

– Твой дедушка сказал, что если я не приеду в эту галерею во Флоренции, то… как он там выразился… ах да. Буду жалеть об этом, пока являюсь тебе матерью.

Я даже не знаю, что ответить. И просто стою с ней рядом, а потом перевожу взгляд на картину с нарисованными мной фигурами, которая висит в настоящей галерее. Какое-то время мы молчим.

– Она прекрасна, – наконец произносит мама.

– Ее нарисовал дедушка, – говорю я, не глядя ей в глаза.

Именно благодаря дедушке я попала в Ом. Именно он привел меня в эту галерею. Та часть рассудка, что постоянно гложет меня изнутри, это понимает.

– Нора, – окликает мама, – посмотри на меня.

Я поднимаю голову и вижу, что она чуть ли не плачет, в уголках ее глаз блестят слезы. Без помады она выглядит моложе.

– У тебя замечательный дедушка, – продолжает она. – Он очень тебе помог. Но именно то, как ты воспользовалась этой помощью, наполняет меня гордостью.

– Это он пристроил меня в Ом, – повторяю я, на глаза наворачиваются слезы.

Она поджимает уголки губ и кладет руку мне на плечо:

– Ладно. Он написал письмо. Но ты осознаешь, сколько мужества требуется, чтобы подать заявку в это общество? Найти его? Захотеть туда поехать? Принять решение одной отправиться на другой край света? Ты могла бы попасть в любую престижную художественную программу в стране. Но знаешь, чем я горжусь?

Я мотаю головой.

– Я горжусь, – говорит мама, – тем, кто ты есть. И, – добавляет она, – кем хочешь стать. И всеми теми ошибками, что ты еще совершишь. И теми успехами, которых добьешься.

В этот миг я бросаюсь к ней и обнимаю. Я так благодарна ей за то, что в эту минуту, когда моя работа впервые оказалась в настоящей художественной галерее, она рядом со мной.

– Прости меня, – шепчу я, уткнувшись ей в плечо. – Мне следовало вести себя лучше. Проявить больше понимания. А то, что у тебя получилось с работой… Мне жаль.

– Нора. – Мама отстраняет меня за плечи. Я выше ее на три дюйма, но сейчас она кажется высокой. – Послушай меня. Моя работа и жизнь – не твоя забота. Тебе сейчас стоит думать о том, чтобы выбрать колледж по душе и разобраться, что делает тебя счастливой. Ты меня слышишь?

Я киваю.

– Я найду себе новую работу, – продолжает она. – У меня все будет хорошо. – Держа меня за руку, она снова поворачивается к картине. – Мне очень нравится этот стиль. Я так рада, что у художницы есть блог, где она размещает все свои работы.

– Ты видела мой «Тамблер»?

Она усмехается: