Я ухожу. Прощай навеки. Твоя душа.

 - Я видел тебя, видел! — кричал я магистру. — И я все равно одолею тебя! Я не позволю тебе проникнуть в этот мир, чертов колдун! Элла бо наммин, элла бо сунна… Ты хитер, магистр, ты очень хитер, но, как видишь, я тоже кое–что могу. И я одолею тебя! Я отправлю тебя в Желтые Земли, в бездну Магдатукана. Там атуланги закуют тебя в кандалы и бросят твой огненный трон в море, а мне — поставят памятник из чистого наггата.

 Я плюнул в магистра и ушел в свой кабинет. Меня всего трясло и я никак не мог успокоиться. Около получаса я обессиленно провалялся в кресле и успел за это время выкурить две сигары.

 Едва я немного успокоился и собрался задремать, как услышал за дверью шаги и голоса. Один голос был голосом моей жены, других я опознать не мог.

 - Он здесь, — тихо произнесла жена за дверью.

 - Да, я здесь, — сказал я слабым голосом. — Кто там, Эвелин?

 Дверь открылась и в кабинет вошли двое мужчин в белом. Едва они появились в кабинете, как я сразу почувствовал озноб, пробежавший от затылка до поясницы, как струйка холодной воды. Это были они, да, да! Это были они! Я понял это по их напряженным взглядам. Бреатурийцы!.. Они приближались ко мне, а я был безоружен.

 - Добрый день, местер Хедсвальд, — сказал один спокойно и тихо. — Что случилось?

 - Эттале, та бреатури! — крикнул я. — Эттале каме сунна!

 Они приближались, понимающе переглядываясь. Я не мог пошевелиться, я чувствовал скованность и слабость во всем теле.

 - Успокойтесь, местер Хедсвальд, — сказал второй. — Мы ваши друзья, мы поможем вам.

 За дверью появился третий, тоже — в белом. В руках он держал странный серый балахон. Наверное, именно такие балахоны надевают на пленников Кертаниона, прежде чем отдать их полохам, которые удобно устроятся на шее жертвы и будут высасывать из нее все соки, медленно, долго, бесконечно долго.

 - Вы пришли за мной, — сказал я обреченно, понимая, что Великий Каббалист опередил меня, что я проиграл, что все кончено. — Пришли…

 Они подошли совсем близко.

 Я поглубже вдохнул и крикнул в последний момент:

 - Но вы не получите меня!

 И бросился на них.

 Борьба была недолгой, я был слаб, а их — трое. В одну минуту они повалили меня на пол и ловко запеленали в серый балахон так, что я не мог и пальцем пошевельнуть, а только яростно болтал ногами, которые оставались свободными.

 - Давно это с ним? — спросил один из всадников у жены.

 - Не могу сказать, когда это началось, — ответила она. — Но заметно стало около года назад… И все хуже, хуже…

 - Коварная Эвелинга, покровительница туканов! — крикнул я ей. — Так это ты, ты предала меня в руки мучителей мюскеррагьюров!

 За спиной богини я увидел Маргрету, испуганно глядящую то на меня, то на Эвелингу, то на бреатурийцев.

 Всадники поставили меня на ноги, вывели из кабинета.

 - Мама, — услышал я голос дочери, — а папа вернется?

 - Вернется, девочка моя, — ответила богиня. — Он скоро вернется.

 - Я боюсь, — сказала Маргрета.

 - Ничего, моя маленькая, не бойся, — успокаивала ее коварная Эвелинга.

 - Я боюсь того рогатого дяди…

 Наступила минутная гробовая тишина.

 - Какого… какого дяди? — произнесла покровительница туканов.

 - Того, что прятался за спиной у папы, когда ты сидела у него на коленках.

 - Маргрета! — воскликнул я. — Маргрета, ты видела его?!

 - Не говори глупостей, моя милая! — зашипела богиня.

 - Да, — настаивала дочь. — У него были кривые рога, и желтые глаза, и красный плащ, и палка в руке…

 - Магистр! — провозгласил я. — Да, это был он — Отражение Черной Луны!

 Один из всадников злобно дернул меня и толкнул к двери. Я успел услышать как Эвелинга шлепнула дочь и что–то сказала ей повелительно. А дочь заплакала, повторяя: «Он злой, злой! Он хочет убить папу!»

 Бреатурийцы вытолкали меня за дверь и потащили к лифту. Впихнув меня в кабину, они довольно рассмеялись.

 - Всегда с ними так, — сказал один по–тукански.

 - Ничего, — ответил второй, — теперь дело пойдет на лад.

 - Девчонка тоже видела, — задумчиво вставил третий.

 - Дойдет очередь и до нее в свое время, — усмехнулся второй.

 Маргрета?! Моя дочка?! Нет!

 Я закричал, как можно выше подпрыгнул, больно ударившись при этом о потолок кабины, и что было сил рухнул на пол лифта в надежде, что канаты не выдержат и мы сорвемся вниз, в пропасть, в бездну Огалла. И я увидел, как в руке одного из всадников мелькнул короткий, серебристый, не длиннее двух пальцев, туканский кинжал.

 - Сейчас я успокою его, — сказал он, хватая меня за руку…

Спасительная хитрость

 

 Эту маленькую историю рассказал мне один мой знакомый, драматург N**. Он рассказал мне ее как забавный анекдот, как–то вечером, когда речь у нас зашла о феях, оборотнях и прочих подобных героях сказок. Он чистил апельсины, поедал их один за другим и рассказывал. Не думаю, чтобы он сочинял на ходу, но все же есть в этой истории что–то нереальное, сомнительное.

 «Я очень хитер, — говорил N**, смеясь. — О, я очень хитер, поверьте. Моя хитрость и спасла меня от не слишком симпатичного приключения. Впрочем, слушайте…»