Я украду тебя у смерти

— Бессмысленно, — эхом откликнулся Гром.

— Бессмысленно станет тогда, когда медицина будет бессильна, — отрезала я. — Пока что рано сдаваться.

— Заканчивай промывать мне мозги, — довольно резко произнес Миша. В этот момент мы как раз подходили к проходной, рядом с которой курили Ромка с Даном. Парни проводили нас удивленными взглядами. — Я хочу только, чтобы ты была рядом. Больше ничего.

— Я и так рядом, — подтвердила, проходя через турникет. — И мне больно видеть, как ты мучаешься.

— Поверь, со мной все в порядке, — угрюмо заверил Громов.

— Не верю, — скорбно сообщила ему. — И вообще, когда тебе начинает не хватать этой гадости, ты в корне меняешь свое мнение. И меня бы сейчас не выслушивал так спокойно. Послал бы и дело с концом.

Да, я наконец-то собралась с духом и высказала ему все, о чем думала на протяжении столь долгого время. Я же знаю аж целых трех Громовых. О том приятном общительном и умном парне я тоскую больше всего, потому что ему на замену сейчас поочередно приходят страдающий от своего давнего выбора слабый и изможденный парень и тот, кого я сильно боюсь. Первый все печалится, что приходится делать укол все чаще, так сказать, чтобы не стать опасным для общества и для самого себя в первую очередь.

Молодой человек с шумом втянул воздух через нос, а потом выдохнул. Подозреваю. Что ему было не приятно слышать такое от меня. Но я уже ничего не могла с собой поделать. Как говорится, на войне все средства хороши. Чтобы победить, надо постоянно экспериментировать, пробовать что-то новое, не бояться ошибиться. В итоге я удовлетворенно отметила, что он неохотно, но все же принял правду о себе.

— Ты правда искала информацию о таких, как я? — спросил и положил мне на плечо свою ладонь. — И все это ради меня?

— Да, Миш, — кивнула и закрыла зонтик, потому что мы с ним уже поднялись на крыльцо нужного нам корпуса института. — Я не могу стоять в стороне и смотреть, как мой друг медленно, но верно губит собственную жизнь.

— Друг… — очень тихо повторил парень, но я услышала. Почувствовала, как тяжесть его ладони на плече пропала. Хм, неужели на что-то обиделся?

Вошли в просторный холл и, минуя закрытый гардероб, направились на пару. Так как Громов немного стал отставать от меня, взяла его за руку и повлекла за собой, чтобы не дай бог не вздумал снова сбежать. К слову сказать, он не стал сопротивляться, и это меня очень порадовало.

Однокурсники уже не скрывали своего отношения к нему, и потому мне было вдвойне тяжело отвлечь Мишу разговорами о всяких разных мелочах, которые ему могли бы быть интересны.

— Ты мне обещал рассказать про матрицы, — в один прекрасный момент немного нагло заявила я. — И еще неплохо было бы мне объяснить тебе пропущенные тобою лекции по праву.

— Давай не сейчас, а? — поморщился Гром.

— Это понятное дело, — кивнула. — Я и не заставляю тебя немедленно идти и подтягивать меня по всем базовым предметам.

— Ну, спасибо, — усмехнулся друг. — Прямо камень с души свалился.

Так, незаметно для нас обоих, мы почти что вернулись к прежней манере общения. С одной лишь разницей, что шутила теперь только я. Миша же вяло улыбался и изредка вставлял свое слово. В основном серьезно и для того, чтобы поддержать со мной разговор. Естественно от прежней веселости не осталось и следа.

— Борщ Анаконда Горыновна всегда к твоим услугам, — наконец, подытожила и повернулась в сторону открывавшего аудиторию преподавателя русского языка.

Широкая рука снова легла мне на плечо. Непроизвольно улыбнулась и стала медленно продвигаться к Анатолию Борисовичу, который, окинув нашу группу цепким взглядом, разрешил, наконец, зайти внутрь помещения.

На протяжении всех трех пар я чувствовала, как Гром старается вникнуть в учебный процесс. У него это катастрофически не получалось, и потому парень постоянно хмурился и тихо разочарованно вздыхал. Я старалась помогать ему, однако каждый раз очень расстраивалась (хоть и старалась не показывать этого), когда видела, что друг забыл то или иное простейшее правило или определение из школьной программы, которая у него еще совсем недавно отскакивала от зубов. Апогеем всего стало то, что он не смог ответить на, как сказал преподаватель по матану (с которым он некогда на вводной паре разговаривал о загадочных для меня матрицах), очень простые вопросы. Все (кроме этого мужчины), кто сидел в аудитории, думаю, поняли истинную причину Мишиной странности.

— Ну, как же так? — говорил Василий Иванович. — Михаил, подумайте еще раз.

— Я не могу ответить вам на вопрос, — не глядя на лектора, проговорил молодой человек. — Сегодня не очень хорошо себя чувствую.

— Надо было отлежаться или вообще обратиться к врачу, — глядя, как лоб Громова покрывается испариной, покачал головой преподаватель.

— Я записался на завтра, — соврал Миша.