Я украл Мону Лизу

– Ах, вот оно что, – призадумался президент. – Теперь я понимаю, почему так быстро они хотят избавиться от «Моны Лизы». Полагаю, что такая картина способна сокрушить половину Франции, – призадумался Пуанкаре. – Беспорядки нам ни к чему, тем более сейчас… Ситуация с немцами очень напряженная, непонятно, во что это может вылиться… Со стороны немцев может случиться какая-нибудь провокация, которая только усугубит наше непростое положение. Сделаем вот что… Пустите слух, что «Мона Лиза» фальшивая. Что итальянцам удалось подменить ее.

– Это может не понравиться итальянцам, – заметил секретарь.

Президент лишь хмыкнул:

– Я не отвечаю за то, что болтают на улицах, а потом уж лучше рассориться с итальянцами, чем с собственным народом. Вы так не считаете?

– Вполне разумно, господин президент. Мы так и поступим. А что же делать с проектом, что отправили нам итальянцы?

Президент Пуанкаре поднял лист бумаги, сцепленной большой скрепкой, улыбнувшись, он разорвал его на несколько частей и швырнул в урну.

– Полагаю, что это излишне. Проекта больше не существует.

– Я вас понял, господин президент.

* * *

Дверь открылась, и в камеру протиснулся тучный охранник.

– Вы самый популярный арестант, который когда-либо сидел в нашей скромной тюрьме, – торжественно отвечал толстяк. – Для всех нас это большая честь! Такого ажиотажа не было даже тогда, когда четыре года назад сюда доставили душителя проституток Хромого Антонио. Когда-нибудь я буду гордиться тем, что мне довелось стеречь самого Винченцио Перуджи, – добродушно оскалился толстяк. Пребывая в благодушном настроении, он был не прочь поговорить. – Эти журналисты просто ненормальные ребята. За любую вещь, что принадлежит вам, они готовы отваливать огромные суммы! Может, мы срежем пуговицы с вашего костюма и будем торговать ими у ворот тюрьмы? Мне кажется, что это будет прибыльное дельце. Хе-хе!

– Срежьте свои! – огрызнулся Перуджи.

– На выход, арестованный, – его лицо приняло подобающую серьезность, – к тебе гости.

– Еще какой-нибудь ненормальный журналист? – невесело спросил Перуджи.

– Ты интересен не только журналистам. Побеседовать с тобой из Франции приехал полицейский инспектор. Так что тебя ожидает гильотина! Ха-ха-ха! – продолжал веселиться охранник.

Здание тюремного замка было старым, неуклюжим, с небольшими окнами, какие обычно бывают в крепостных башнях. В прежние времена семейство Медичи содержало здесь государственных преступников, прежде чем отправить на виселицу.

По узкому коридору прошли в небольшой кабинет начальника полиции, столь же тесный, что и камера. С разницей лишь в том, что голые стены его кабинета, лишенные штукатурки, украшали фотографии разыскиваемых преступников, а рядом с окном стоял небольшой стол с лампой. На крепких стульях с толстыми ножками, лишенных всякого эстетического начала, сидели начальник полиции и мужчина с короткой бородой и длинными усами, скрученными в спираль. О чем-то энергично беседуя, они даже не сразу обратили внимание на вошедших.

– Ага, уже подошли! – энергично воскликнул начальник полиции. – Вот это и есть наша местная знаменитость. Господин Винченцио Перуджи настолько популярен в Италии, что ему впору занимать кресло премьер-министра, – пошутил полицейский, давая понять, что не лишен чувства юмора. – Оставляю вас наедине. Знаю, что французской полиции есть о чем с вами поговорить. Если что пойдет не так, моя охрана будет за дверью, господин Дриу, – предупредил полицейский.

– Вы очень любезны, господин де Льянос. Слава богу, что господин Перуджи всего лишь мелкий воришка, а не какой-нибудь громила, которого следовало бы всерьез опасаться, а потом я и сам не обделен силой. Уж как-нибудь сумею урезонить.

Охранник с начальником полиции вышли за дверь.

– Что же вы стоите? – душевно улыбался инспектор Дриу. – Присаживайтесь.

Голос инспектора показался Перуджи знакомым, присев на стул, он внимательно всмотрелся в его суховатое лицо с резко очерченными скулами. Изучение продолжалось недолго. Хмыкнув, инспектор ухватился пальцами за кончики усов и слегка потянул, показав капризный изгиб губ.

– Это вы?! – невольно выдохнул потрясенный Винченцио Перуджи. – Но как вы…

Князь Голицын приложил к губам палец.

– Давайте без восклицаний. У нас не так много времени. Я представился инспектором Дриу, который действительно ведет во Франции ваше дело. У меня предчувствие, что настоящий Дриу находится сейчас где-то на полпути во Флоренцию, а нам надо еще о многом поговорить.

– Что вы хотите?

– Я здесь для того, чтобы помочь вам.

– Мне не нужна ваша помощь. Мне достаточно сказать, что подлинник находится у вас, и меня тотчас выпустят на свободу.

– С чего вы решили, что у вас копия? – осторожно спросил князь.

– Мне это сообщил директор галереи Уффици.

– Господин Поджи?

– Он самый. Что вы на это скажете? Ловко вы меня облапошили! Если бы не Поджи, так я бы до сих пор верил, что владею оригиналом. Устроили дело так, чтобы я у вас вытащил копию, а сами с оригиналом куда-то исчезли! Куда же вы его подевали?