Я умер и переродился шаманом-травокуром (СИ)

— Мне нужны ваши кони! — я вышел на свет от факела, принесённого кем-то из поднявшийся шайки, и гордо выпятил грудь. — Я император Герган Великолепный, по чистой случайности попавший в немощное тело шамана-травокура. Чтобы догнать графиню, которая может помешать мне наладить в Москве особые связи, я должен немедленно отправляться в путь. Вам же лучше, если вы не будете мне препятствовать и отдадите всё добром...

Какой-то невежда выстрелил из арбалета. Болт, так любезно направлявшийся мне в грудь, отлетел от кинетического щита и вернулся в обидчика. Теперь разбойников осталось четверо, если не считать Миколы.

— Что ты курил, малец? Какие императоры? Какая Москва? — дядя Богдан непонимающе закачал головой.

— В общем, отдавайте добро! — брякнул Фикус, уже залечивший горло. Его слова вызвали у разбойников раздражение.

Один из бандитов нажал на спуск и бедного блондинчика пригвоздило к дереву.

— Больно! — демон вытащил арбалетный болт из груди и, отпустив Миколу, погнал культю на незадачливого стрелка. Несчастный был мгновенно умерщвлён. Это ужасное происшествие знатно перепугало преступников.

Бандиты начали пятиться. Лишь Богдан будто бы врос в землю и остался на месте. От увиденного у него задёргался глаз.

— ДЕМОНЫ! — вдруг завопил один из разбойников, и тогда все остатки былой бравады окончательно улетучились: горе-вояки побежали...

Атаман наконец соизволил проснуться.

— Стойте! Вернитесь, трусы! — мужчина взмахнул мечом и подсёк одному из своих «храбрых» коллег ноги. Раненый разбойник свалился без чувств и перестал подавать признаки жизни.

Подоспевший Микола обхватил ноги чёрного Богдана и зарыдал.

— Вместе погибнем, атаман-батюшка! Не дадимся лихим супостатам! Сохраним честь свою!

Глава разбойничьей шайки помог Миколе подняться, а затем, гордо выпрямив спину, молвил:

— Волк не боится насильственной смерти: он боится умереть от старости.

«Похоже, мы с Богданом читали разные учебники биологии»

— Отдай коней и вали отсюда, мужеложец проклятый!

Слова Фикуса сильно задели атамана: мужчина гневно нахмурил брови, широко раздул ноздри и крепче взялся за клинок...

Глава 9

Я обезвредил чёрного Богдана, повязав его по рукам и ногам с помощью магической лозы. Мужчина долго сопротивлялся и пытался прокусить ненавистный сорняк зубами, но в конце концов, заметив, что колдовство никак не поддаётся, всё же сдался и перестал шевелиться.

Его самый верный слуга, Микола, увидел падение лидера во всех деталях. Это роковое обстоятельство не могло не сказаться на его психическом здоровье: гигант, вероятно, сошёл с ума, и затем принялся выть, как волк. Это была несомненная победа. Победа гения над глупцами или же победа глупости над разумом — решайте сами.

— Ура! Ура! Ур-р-ра! — Фикус наколдовал шляпу и с апломбом подбросил сей дивный предмет гардероба в воздух. Головной убор повис на одной из веток и, что вовсе не удивительно, — и не планировал возвращаться обратно, как бы демон его не уговаривал.

— Фикус, ты идиот! — я вознамерился схватить негодяя за шею и умертвить его, как и подобает достойному человеку, увидевшему разбойника, но маленький и юркий прислужник дьявола никак не давался в руки и ловко избегал моей ярости.

Микола продолжал рыдать. Чёрный Богдан злобно сопел, и воздух, шедший из его расширенных ноздрей, смешно колыхал волосы на его груди.

— За что ты так со мной, брат! — Фикус споткнулся и с писком повалился в ближайший куст.

Среди колких веток неудачно спрятался один из сбежавших разбойников. Он уже намеревался прихлопнуть неожиданно возникшую угрозу в виде маленького блондина, но культя, опередив врага на пару вздохов, подлетела к своему неловкому хозяину и умертвила возникшую проблему.

— О том я и говорю! — вскрикнул я, заметив сие безобразие. — Обычное воровство превратилось в массовое убийство! Если так продолжится и дальше, то нас найдут по трупам и повесят на ближайшем дереве.

Пристыжённая культя спряталась за Фикусом. Самому Фикусу негде было прятаться, поэтому он лишь прикрылся ветками и попытался объясниться:

— Пойми: мы, демоны, не приучены воровать. Это подло и несправедливо — обкрадывать мелкого, жалкого и вкусного человечка.

— А убивать всех подряд — справедливо?

— Да! — заявил бесстыдник, смахнув со лба прядь. — Ещё как справедливо! Знаешь, как им тут скучно, этим людишкам? Они писают, какают и кушают, а затем, конечно же, долго спят, а потом, как будто бы им этого мало, опять по новой. И так пятьдесят лет!.. Если не повезёт, то семьдесят. Я спас их от повторения одних и тех же действий. А повторение, доложу я тебе, есть ничто иное, как безумие...

— Ты мудак поганый! — лихо возразил чёрный Богдан, прикусив усы. — И идеология у тебя идиотская, мертвяк! Вот выберусь из-под этой зелёной дряни и гузно вам всем порву...

— И мне? — Микола перестал плакать и посмотрел на атамана с заметным испугом.

— Тебе-то на кой хрен гузно рвать, дубина! — разбойник освободил ногу из-под стебля и пнул подчинённого по рёбрам. Гигант застонал. — Вокруг одни инвалиды и индивиды. Нет братского духа.