Я умру завтра

– Просто я стараюсь быть объективным. Я ненавижу шпану и тех, кто их сделал такими. Как-то мне довелось видеть, как пятнадцатилетнего мальчишку приучали к «травке», и я смешал с грязью подонка, который этим занимался.

Она погладила меня по руке.

– Вы – прелесть... – сказала она. – Хотите услышать, что было дальше?

Я ответил, мол, да, хочу.

– Я хорошо помню старшие классы, когда все – уже подростки. Время взросления... Я со всеми тогда дружила, и все дружили со мной. Мне сочувствовали, но просто потому, что так было издавна принято. – Она широко улыбнулась. – Так полагалось. – В нашем чистеньком добропорядочном пригороде, где все знали друг друга, было несколько заметных фигур. О, какие это были мужчины! Важные персоны. Они правили нашим маленьким миленьким пригородом. Они владели большими плавучими казино на Гудзоне, где велась нечистая игра и шла вся торговля наркотиками. Они были крупными фигурами с деньгами, автомобилями, красивой одеждой и... любыми женщинами, стоило им только пожелать. Определенным образом они пользовались уважением, и немалым.

– Вот как?

– Некоторые из тех мужчин испытывали пристрастие к девочкам. Они умели красиво обставлять это, швыряли банкноты, и юная девчонка чувствовала себя на вершине блаженства, считая, что финансово-то она уже обеспечена. Случалось, что и семья, и старые друзья отворачивались от нее, но все компенсировалось, когда она попадала в новый круг людей. Все бы так и шло, пока не разражался скандал. Одна жена выясняла, что какая-то девчонка залезла в ее семейную постель... Понимаете, про что я?

– Понимаю, – кивнул я.

– Просто ужас! Девчонкам некуда было идти, некому пожаловаться и уж конечно не хватало ума отделить хорошее от плохого. А дома их ждали одни синяки да шишки...

– В самом деле было так плохо?

Она снова одарила меня насмешливой улыбкой.

– В самом деле. Как-то вечером он даже пустил в ход нож, когда я пришла домой без денег. Смотри.

Она показала мне ладонь, через которую от подушечки большого пальца до мизинца шел глубокий шрам.

– Я схватилась за лезвие, чтобы он не зарезал меня.

Подняв на меня глаза, она увидела, что я вопрошающе смотрю на нее.

– Нет, – возразила она. – Вовсе я не была такой уж сильной. Он, как всегда, был пьян. Он свалился, а я убежала. Той ночью он избил маму до полусмерти.

– Почему ты вообще вернулась домой?

На этот раз она заговорила без раздумий. Ее ответ был прямой и бесхитростный. Похоже, она не могла забыть ту давнюю горечь.

– Тебе когда-нибудь хотелось, чтобы тебя любили? Хоть кто-нибудь. Пускай даже пьяный отец-мерзавец или покрытая вечными синяками мать?

Я откинулся на спинку стула.

– Значит, вот в чем дело, моя милая.

Она снова засмеялась.

– Я начала понимать, что к чему. Ладно, поехали дальше. Мой язык не смущает?

– Нисколько.

– Короче, меня выкинули на улицу. Визит домой был моим вызовом, возможностью напрямую схлестнуться с предком. Он пытался изнасиловать меня, но я вывернулась. Его приятели хотели подставить меня под уголовщину, но я и тут вывернулась. Теперь ты хоть догадываешься, каким был мой дом?

– Догадываюсь.

– Ну и ладненько. Поехали дальше. Я оказалась на улице. Ни кола ни двора. К шестнадцати годам я не моргнув глазом нарушала все законы по части выпивки. Ты не поверишь! Сначала я морочила барменов. Потом клиентов. Я зарабатывала на жизнь... легко и просто. Как и у большинства девчонок, у меня не было определенных занятий и...

Мне пришлось остановить ее.

– Спокойнее, не так быстро.

– Лады. – Она опять наградила меня чуть насмешливой улыбкой. – Я заводила клиента, а он уже имел дело с барменом.

– И тебе еще не было восемнадцати?

– Босс, – сказала она, – у вас такое и в голове не укладывается, а?

– Девочка моя, – парировал я, – да ты с ума сошла! Я – бывалый коп. Я все понимаю. Какие только номера люди не откалывают!

Улыбка мелькнула было на ее губах и тут же погасла. Девушка снова стала непринужденной.

– Надеюсь, вы не обманете меня.

– Я вот-вот расплачусь от жалости.

– Вы еще не раз столкнетесь с такими историями.

– Подозреваю. Случается – значит, заслужил.

– Вам доводилось ширяться?

– Если бы захотел, мог.

– Так вот, вокруг меня всегда сшивались крутые мужики. Мне было наплевать на ухмылки. У них были толстые бумажники, и они умели уговаривать. Мне с ними было хорошо. Понимаете?

– Понимаю.

– Я подросла. Вернее, повзрослела. Понимаете?

– Понимаю.

– Я хорошо сложена и, видно, ласкала глаз. Конечно же я отлично понимала, чего они ждут. Улавливаете?

– Улавливаю.

– Однажды при мне они устроили грандиозный бардак с разными гадостями. Все имело неприятные последствия. Когда они протрезвели, то забеспокоились, что я все видела и слышала и, если начнут раскручивать дело... словом, от меня решили избавиться.

– Вот так вдруг?

– Вдруг – не вдруг. А как же иначе? Но мне как-то не улыбалось бултыхаться в реке. Впрочем, эти сволочи могли просто подставить меня, и так, что мне бы вовек не выпутаться. Понимаете?

– Понимаю, – приободрил я ее. – Но кончай философствовать.

– Черт возьми, Мик, да они не моргнув глазом засунули бы меня в Гудзон.

– И ты удрала?