Я умру завтра

– Со всех ног. Села на первый же теплоход. Парень, я успела! – расплылась она в широкой улыбке. – Уж вы-то должны помнить! Я сунула вам десятку, чтобы вы поторопились доставить меня вниз по реке к отходу того теплохода...

– Кто тебя ждал на борту?

– Один наркоман, который уже успел спустить в Лексингтоне пятьсот долларов. Я встретилась с ним, когда еще была девчонкой, но его это самое не волновало. Он был готов просто заботиться обо мне. Он оказался единственным, кому это было нужно; единственным, кому я по-настоящему была не безразлична. Моя семья называла его паршивым итальяшкой, но он любил меня куда больше, чем все они. Он тратил на меня все свои деньги. Одевал меня и кормил. Мы сняли отличную квартиру, при виде которой сразу выросли в собственных глазах. Если в Гарлеме и есть средний класс, мы принадлежали к нему. О, какие мы строили большие планы – и он и я... Но ему было нужно зелье... и я подключилась к нему.

– И что дальше?

Я снова увидел ее улыбку.

– Нужны были деньги – и немалые. Порошка требовалось все больше, и он начал втягивать меня в свои дела, стал сводничать. Ели мы только в том случае, если я ухитрялась припрятать пару долларов. Все остальное уходило на порошок.

– И ты с этим мирилась?

– Сделаем скидку – я любила того парня.

– Давай не будем. Любовь не нуждается в подобном.

– Ничего лучше я не знала.

– Неужели?

Она пожала плечами.

– Если серьезно, так оно и было. Никаких взаимных упреков. Никаких сожалений. Он меня и пальцем не тронул – то плохо себя чувствовал, то преисполнялся нежностью. Если он маялся ломкой, я выходила на улицу и сшибала какого-нибудь самца в районе сороковых. Если он был под кайфом, мы шиковали в классных ресторанах и снимали номера в роскошных отелях.

Замолчав, она продолжала вертеть рюмку.

– Поехали, девочка, – напомнил я ей о себе.

– Куда? Его взяли с грузом порошка и отправили в Даннемору. Черт возьми, да он влетел вовсе не по делу! В общем, он попал в Даннемору, а не в Синг. Можешь смеяться надо мной и писать что угодно в твоей книге... но, Мик, я не могла просто так взять и бросить парня.

– Что случилось, когда он вышел?

– Нетрудно догадаться. Он вернулся к своему зелью и сводничеству, а я стала заниматься сам-знаешь-чем, но только я была не в форме.

Я глянул на нее.

– А сейчас ты в форме?

– Пришлось приложить усилия, – ответила она.

– Твой парень не пробовал лечиться?

– Никогда. Я жила в той же квартире в Гарлеме и получала пособие по безработице. Я понимала, что, когда он вернется, мне опять придется все тянуть на себе. Но лошадка я была выносливая.

– И к тому времени?.. – поторопил я ее.

– К тому времени ситуация поменялась. Заявились сотрудники службы соцобеспечения выяснить, имею ли я право на пособие. В тот момент у меня была масса проблем, и они решили, что нет, не имею. Но к счастью, оказалось, что у него прав на пособие побольше, чем у меня.

– Ну и?

– Ну, и мы договорились. И оба были довольны. Я жила за его счет, а он – за мой. – Помолчав, она улыбнулась. – Не пугает мой язык?

– Только не меня.

– Тогда, может, о политиках?

– Для меня они все – сущее дерьмо, дорогая.

– Но с одним мне повезло. Он ввел меня в общество, представил кое-кому. Его друзья занимали высокие посты и обладали немалыми... возможностями. – Она засмеялась низким хрипловатым голосом и продолжала: – Он был моим другом. И наконец-то я перестала нуждаться и в крыше над головой, и в пособии по безработице.

– Это можно считать поворотным пунктом в твоей судьбе? – спросил я ее.

– Еще одним. Я на полную катушку использовала свои внешние данные.

Поморщившись, я покачал головой.

– Это не ответ. Ты сама знаешь. Был и другой выход. Ты могла подыскать себе работу.

Она внезапно посерьезнела.

– Может быть. Если бы я уехала далеко отсюда. Если бы я порвала со всеми, кого знала. – Она пристально разглядывала свои ладони. – Но настоящее всегда топит тебя... бывают минуты, когда надо принимать решение – и незамедлительно. Ребенок, деньги... да и многое другое. И само мое существование... которое я вела... сказывалось на всем. О, не все время, но от него было никуда не деться...

Она раздраженно отмахнулась от печальных мыслей и закусила нижнюю губу.

– Понимаете ли... – снова заговорила она, – я была просто вынуждена заниматься этим. Ну, честно говоря, я ничего не имела против...

Я молча смотрел на нее, ожидая продолжения.

– О, черт побери! – выпалила она вдруг. – Мне это нравилось!

– Ты сводишь на нет все свои объяснения, девочка.

– Не совсем, Мик. С чем мне пришлось познакомиться, стало нравиться мне лишь когда я подросла. Но меня вынудили вести такую жизнь еще раньше.

– Можно ли считать, что общество не отвергло тебя?

Она снова засмеялась: