Я – Уоми

Почистив сковороду внутри каменным скребком от приставших частичек глины, мы отполировали ее песком, а потом слегка подогрели, градусов до трехсот. Я сыпал на бронзу нашатырь, а Карась водил по ней прутком олова, и сковорода изнутри отлично залудилась.

Когда все было готово, мы ее тщательно вымыли, и я решил сразу же взять ее с собой – опробовать в работе. Чтобы удобнее было с ней обращаться, я из куска дуба сделал ухват – толстый сук с пропилом, которым можно было взять сковороду за край. Потом увидел, что одним ухватом действовать неудобно, и сделал второй такой же – теперь можно было держать их двумя руками, и не было риска перевернуть сковороду в очаг. А это было бы с одним ухватом вполне вероятно, сковорода получилась тяжелой, килограмм на пять. Да и размер не маленький – полметра в диаметре, а высотой сантиметров двадцать. Скорее, казан, чем сковорода. Крышку мы сделали из дерева.

Оставив Карася дальше возиться с лопатой, я положил казан, крышку и ухваты в мешок, и отправился домой.

* * *

Когда я пришел, все, как ни странно, лежали на нарах и спали, хотя только начинало темнеть. Кунья тотчас проснулась, подскочила ко мне, и разумеется, сразу обняла и поцеловала. Наю и Гарру мы пока будить не стали.

Мне пришло в голову, что есть из казана руками будет не очень удобно, и пока, чтобы не заморачиваться с лишней работой, я просто создал десяток больших деревянных ложек – простых, без лакового покрытия, на нас всех, и для гостей, если они будут. Потом, по образцу, Карась сделает еще. Мы с Куньей нарезали мясо, с горем пополам, бронзовыми ножами, почистили и порезали картофель, положили в казан немного свиного сала, и поставили его на огонь. Когда сало растопилось, загрузили мясо, а позже – картошку, и накрыли крышкой.

Наконец, почуяв вкусный запах, проснулись Гарру с Наей, и стали с интересом изучать новый кухонный инвентарь. Я особо объяснил женщинам, что перегревать пустой казан ни в коем случае нельзя – слезет полуда, и придется лудить заново. Кунья и Ная потренировались с помощью ухватов снимать казан с огня и ставить обратно. Наконец, ужин, по моим расчетам, был готов. Сняв казан с очага, мы расселись вокруг с ложками, и приступили к еде. Соль каждый добавлял по вкусу.

Все согласились с тем, что получилось гораздо вкуснее, чем просто печеное на углях мясо, и мы договорились устраивать такой ужин раз в несколько дней, да еще и начать приглашать к себе в гости других жителей поселка, чтобы познакомить их с новой кулинарией, пока Карась с помощниками будет делать еще казаны. Я сказал женщинам, что, кроме картофеля, хорошо будет добавлять в это блюдо при варке сушеных грибов и ароматных корешков, например, дикий лук и чеснок, но всего этого после набега суаминтов не оставалось, они появятся в поселке только летом.

Поужинав, мы все вышли на двор и пошли к реке. Кунья, пользуясь тем, что она уже имела биоблокаду, пошла босиком и в одной безрукавке, да и то больше из соображений приличия, чем комфорта, иначе могла бы пойти и голой. Возле берега были изрядные проталины, и она, ничуть не стесняясь, скинула безрукавку и залезла в ледяную воду – искупаться. Мне стало завидно, я тоже скинул одежду, поставил себе защиту от холода, и прыгнул за ней. Вдоволь накувыркавшись в воде (Ная и Гарру благоразумно не стали нам подражать), мы выскочили на берег, схватили одежду, и помчались к дому. Кстати, бегать по снегу босиком оказалось очень неудобно – скользко, и мы с Куньей несколько раз по дороге шлепнулись, но я тотчас снимал себе боль от ушиба, а Кунье помогала биоблокада – ушибы почти мгновенно проходили.

Наконец, уставшие, но очень довольные купанием, мы с Куньей улеглись у очага, а по другую сторону, как обычно, устроились Гарру и Ная. И снова, как в прошлый раз, мы подглядывали друг за другом, стараясь не уступать в выдумках, а потом все уснули – Кунья, как всегда, заснула, уткнув носик в мою подмышку, и закинув ногу мне на живот.

Ночью мы с Куньей проснулись от странных звуков: как будто кто-то ломал толстые сухие ветки. Я встал и подошел к двери, Кунья обняла меня сзади. Рассвет чуть брезжил, но уже было видно вокруг. Мы, не одеваясь, вышли из хижины, и, держась за руки, пошли к реке. Река ломала лед, именно этот шум нас и разбудил. Мы долго стояли, обнявшись, на берегу, и смотрели, как льдины, сталкиваясь и кружась, сначала медленно, а потом все быстрее, плывут вниз по течению.

А когда мы возвращались, и уже заметно рассвело, то увидели, как в небе показалась вереница лебедей, тянущаяся на север. Перед дверями я обнял Кунью сзади, положив руки ей на грудь, а она накрыла своими ладошками мои и повернула ко мне голову, глаза ее сияли. Я прижал ее к себе, и сказал:

- Куррумба! Она ведет свой народ на север! Скоро и нам в дорогу.

Мы поцеловались и юркнули в тепло хижины.

* * *