Я увожу к отверженным селениям

310

была. Верный человек знает, где захоронено письмо. Достанет, отнесет кому следует, и тебе несдобровать.

— Святая наивность... Вы думаете, капитан, что возбудят вторичное следствие по делу Глушкова? Кто это разрешит?

— Не думай, полковник, что я намного глупее тебя. Власти его и не понюхают — к охотникам письмо попадет. Мне несдоб ровать, но и тебя они найдут. Думаешь, тебя сразу отпустят из управления, если надумаешь уйти? Пока переведут в другой лагерь — охотники ухлопают.

— Стоит ли нам ссориться, капитан? Можно по-хорошему договориться... по-дружески... Не желаешь у нас работать — я тебе перевод в другой лагерь устрою. Через неделю уедешь отсюда, попрощаемся и живи на здоровье, где хочешь.

— Никуда я не поеду, пока доктора в больницу не отпра вят, — твердо возразила Лиза.

— О чем разговор, Елизавета Петровна? Завтра Ивлева и ее подруги уедут в больницу. Кстати, вы сами, капитан, будете сопровождать их. Можете супругу с собой прихватить, пусть прогуляется она... Скучно ей круглый год в тайге сидеть. Я

для тебя письмо напишу. Самого Орлова просить буду, чтоб препятствий не чинил при переводе в другой лагерь. Ты ра порт подавай. Мотивируй сехмейными обстоятельствами: боль ные, престарелые родители, хочу быть к ним поближе. Я ут ром продиктую, как написать... Крепко ты мне руку зашиб.

— Я вполсилы бил, товарищ полковник.

— Здоровый ты мужик... И меткий... точно в локоть уго дил, — Гвоздевский поморщился.

— Так нас учили выбивать оружие. Испугался я за Лизутку, товарищ полковник.

— Ты любишь свою жену... Она тебя тоже, — завистливо вздохнул Гвоздевский, — а у меня... Я не думал, что сюда дошли слухи о парикмахере...

— Вы садитесь, товарищ полковник...

— Третий раз к столу просишь... Чем угощать будешь, капитан?

— Найдется угощение... Я мигом в погреб сбегаю, — встре пенулась Лиза.

— Фонарь возьми. Упадешь в темноте, — заботливо на помнил капитан, — и самоварчик поставь.

311

— Долго ждать самовара. Пока разожжешь, да вскипит...

Его не оставишь без пригляду, пожар может случиться...

— Очень долго? — поинтересовался полковник.

❖

— Неприятно, что так получилось... Мы умеем хранить секрет, а женщины... Мне написали, капитан, что ты позавчера приводил домой Ивлеву. Это правда?

— Так точно, товарищ полковник.

— Что ты как попугай повторяешь: товарищ полковник, товарищ полковник. И так известно, что я полковник, а ты — капитан. Будем сегодня попросту, без званий: ты меня — Осип Никитич, а я тебя — Михаил. Согласен?

— Так точно, товарищ... Осип Никитич.

— И без так точно... Зачем ты позавчера привел Ивлеву?

— От вас ничего нс скроешь... Осип Никитович. Ударил я доктора — Лизутка осерчала. Велела привести, чтоб помирить ся с ней.

— Чистосердечное признание облегчает вину.

— Это к чему вы? — насторожился капитан.

— Вспомнил... Я когда-то следователем работал. Обычная фраза... К сожалению, не все считаются с ней.

— Пояснее бы говорили, Осип Никитич.

— Дурак не догадается, а умный поймет и промолчит.

— Начистоту говорите.

— Если так хочешь — скажу. Пока Ивлева сидела у тебя дома, ты передал ее сообщницам в зоне ведро воды и хлеб.

— Меня ж одни надзиратели видели... и донесли... В убор ную без доноса не сбегаешь. Ну и жизнь!

— Ты забываешь, Михаил, где мы с тобой служим. Тут за каждым из нас следят строже, чем за заключенными. В

сто глаз смотрят, ночыо и днем. Некоторые зеки думают, что начальство не знает о глубинке. Считают, что все строгости ог таких, как ты и Зотов. Самодурство... произвол... До на чальства далеко, вот и вытворяют безобразия капитаны Лю тиковы и майоры Зотовы. Узнало бы об их художестве началь-

* Одна страница оригинала утрачена. Прим. Изд.

312

ство — под суд их отдало бы. Мы каждый ваш шаг знаем.

Что не так сделаете — сразу по шапке дадим.

— Вы что-то хотели сказать, Осип Никитич?

— На сколько времени ты оставлял Ивлеву наедине с женой?

— Часа на два или около этого, — признался капитан.

— Долго... За это время Елизавета Петровна могла рас сказать о Глушкове.

— Лизутка не дура! Она от родных утаила, а чужому че ловеку...

— Откуда ты знаешь...

— ...что родным ничего не сказала? Знаю. Y нее отец стро гий. Не любит меня. Ругал за то, что я здесь работаю. Узнал бы о Кузьме — в дом не впустил бы. Когда я ездил к Лизутке, отец сам уговаривал ее вернуться.

— Сказала она или нет — мы с тобой не знаем, Михаил...

Могла и проговориться. Ивлева имеет подход к людям... Топор над нашими головахми висит.