Я увожу к отверженным селениям

охвачено смутной, непонятной тревогой. Рите казалось, или она предчувствовала? что этот счастливый вечер — послед ний... Они уже никогда вместе не сядут за стол... не будут смотреть друг на друга... Она не услышит тихого смеха отца...

ворчания тети Маши... а Павлик не станет дразнить ее по утрам. Ей чудилась ночь, туманная и промозглая. Она бредет по полю одна... Где-то далеко золотой искоркой горит костер, но дойти до него у ней не хватит сил. И на этом поле, а конца его не видать, она не встретит ни Павлика, ни отца, ни тети Маши.

— Воробьева! На выход!

Рита, не понимая, кто и куда зовет ее, послушно поднялась с пола.

— Позезло девчонке, на допрос вызывают, — с завистью вздохнула Бомба.

— Почему на допрос? — полюбопытствовала Лиза. Но ответа Рита не услышала. Дверь карцерной камеры захлоп нулась за ней. Рита стояла в коридоре у открытого окна и жадно вдыхала чистый воздух, напоенный свежестью ново рожденной весны.

V СЛЕДОВАТЕЛЯ

Следователь любезно предложил Рите сесть, спросил, как ее фамилия, где родилась и проживала, кто родные. И знает ли она, в чем ее обвиняют.

— В прогуле. Но прогулять мне разрешил сам директор.

— Сказочки, — хмуро и недоверчиво оборвал Риту следо ватель.

— И вовсе не сказочки. Не я виновата, а сын директора Ким.

— Гражданка Воробьева! Меня не интересуют посторон ние лица. Каждый гражданин несет личную ответственность за свершенное преступление. Вы обвиняетесь в прогуле и в контрреволюционной агитации согласно статье пятьдесят во семь пункт десять. Ваши враждебные действия, направлен ные против советской власти, выразились в том, что вы один54

надцатого марта тысяча девятьсот сорок пятого года в четыр надцать часов десять минут, находясь в кабинете директора завода сто девяносто восемь, злоумышленно разбили бюст великого вождя и учителя трудящихся всего мира дорогого товарища Сталина. При этом вы сказали: Я разбила Сталина.

Вы подтверждаете этот факт?

— Нет. Бюст разбил директор.

— Гражданка Воробьева! Предупреждаю вас, что за лож ные показания вы несете уголовную ответственность. В ваших интересах рассказать следствию правду, всю правду и только правду. — Последние слова следователь произнес с особен ным удовольствием. Недавно он узнал, что этими словами во французском суде приводят свидетелей к присяге. С тех пор он не упускал ни одного случая, чтобы к месту или не к месту сказать эти слова и щегольнуть хоть перед кем-нибудь глубиной своих познаний.

— Я правду и говорю...

— Расскажите настоящую правду. Материалами следствия ваша вина доказана полностью. Не советую вводить следствие в заблуждение. Это усугубит ваш у вину. Если же вы расска жете правду, суд учтет ваше чистосердечное признание и смягчит меру наказания. Так что в ваших же интересах гово рить правду, гражданка Воробьева. Клеветать па уважаемого всеми руководителя — далеко не лучшая форма защиты.

— Почему вы верите ему, а мне — нет?

— Здесь вопросы задаю я, но в порядке исключения от вечу. Y товарища Киреева имеются свидетели вашего преступ ления, а у вас таковых нет. И зачем вам лгать? Скажите обо всем не утаивая, и вы сами почувствуете облегчение. Спать лучше будете, если очистите передо мной совесть.

— Я и так хорошо сплю. В карцере...

— Не успели в тюрьму попасть и уже в карцер посади ли... Ай-ай-ай как плохо... Я могу поговорить с начальником тюрьмы, чтоб вас из карцера досрочно перевели в камеру.

Но вы должны честно признаться во всем. Вы ведь не закон ченный враг советской власти.

— Я?! Враг?!

— Ну вот видите, вам и самой ясно, что преступление вы сделали сгоряча.

55

— Я не делала ничего. Ким поговорил с отцом, директором нашим, чтобы меня освободили от работы. Потом Ким принес мне тушенку, яичный порошок и пенициллин для тети...

— Кто может подтвердить ваши слова?

— Соседи... Тетя Маша...

— Ваша тетя, Мария Павловна Ломтева, скончалась в го родской больнице одиннадцатого марта тысяча девятьсот со рок пятого года.

— Тетя Маша... умерла?.. Во сколько?!

— После двух часов дня. Так сказано в акте о смерти Ломтевой. Пока вы учиняли антисоветскую диверсию в каби нете директора, ваша тетя умирала. Она была честная совет ская гражданка, и хорошо, что не успела узнать, на какую гнусную вылазку толкнули вас враги трудового народа, — следователь говорил что-то еще, но Рита не слышала его слов, холодных, злых и назойливых. Они падали где-то рядом, кру жились в воздухе и умирали, ненужные ей, привычные и наскучившие ему.