Я увожу к отверженным селениям

Вечером, когда тетя Маша уснула, Рита вышла на улицу.

Шагах в пятидесяти от дома начинался пустырь. Раньше, до войны, здесь был парк — нарядный и веселый. Как погрустнел и обезлюдел он за последние годы. Рита присела на пень — мертвый и равнодушный, как камень, рожденный в бесплод ной пустыне Севера. В прошлую осень она часто сидела здесь, «ужиная» запахами умирающих трав и шепотом деловито бегущей речушки. Рите всегда хотелось есть, а по вечерам голод грыз ее сильнее обычного. Утром — морген фри, — ве чером — нос утри, — невесело шутила Рита, провожая гла зами поблекшие листья, медленно плывшие к земле. Сегодня бывший парк встретил ее неприветливым угрюмым молчанием.

Забытые, неухоженные деревья сиротливо жались к берегу реки, все еще скованной тонким панцирем дряхлеющего льда.

Голые ветви спящих великанов настороженно замерли в ти шине. Они словно ждали кого-то, ждали враждебно, со стра18

хом. В морозные вьюжные ночи прошлых зим к ним крались женщины с топорами в руках. Холодное дерево таило в глу бине своей тепло и жизнь. Оно манило к себе бледных, ис питых матерей, закутанных в черные лохмотья. Старый хро мой сторож отпугивал их гулкими выстрелами — и дерево встречало весну. Случалось, что сторожа не было. Глухие удары топора рождали надежду в сердце матери, что дерево не проснется весной, зато светлых дней дождутся ее дети. В

долгой неравной битве иногда побеждала мать, иногда — сто рож и дерево.

— Кого изволите ожидать? — раздался чей-то знакомый голос над самым ухом Риты.

— Никого я не жду, — вздрогнув от неожиданности с досадой ответила Рита.

— Забыли? Меня?

— Ким! Как вы меня нашли?

— Военная тайна. О ней знают двое. Я и начальник отдела кадров. Догадываешься ?

— Вы спросили у него мой адрес?

— Угадала.

— Холодно... Я пойду домой.

— Зря торопишься. С тобой хочет познакомиться...

— Кто?

— Моя сестра Домна. Мы — двойняшки. Это нас так папа назвал. Меня — Ким, Коммунистический интернационал моло дежи, то есть я, — Ким с усмешкой указал на себя пальцем, — а ее Домна — в честь пылающих доменных печей. Я ее захватил с собой. Не возражаешь?

— Как хотите.

— Домна!

— Иду!

— Знакомьтесь — моя сестра Домна. Похожа она на до менную печь?

— Ким!

— Умолкаю.

— Подруги меня называют Домина. Домна — старое рус ское имя. Я недавно читала «Мещане» Писемского. Там одну женщину звали Домна Осиповна Олухова.

— Олухова?

19

— Сам ты — олух.

— Извини, Доминочка. Она много читает, Рита. Простите, девушки, я вам помешал. Продолжайте знакомиться.

— Рита.

— Очень приятно, — Домна величаво протянула Рите руку.

— Завтра наш день рождения. Папу после обеда срочно вызва ли Туда, — Домина небрежно подняла руку. Палец ее, белый и выхоленный, указывал в ночное небо, затянутое сплошной пеленой свинцовых туч. — Мама гостит у брата. Соберется одна молодежь. Попоем, станцуем, повеселимся.

— Я не смогу прийти. Y меня...

— Я говорил Домине о твоей тете...

— Я боюсь — ей станет хуже.

— Отойди на минутку, Домна. Я скажу Рите пару слов на ухо. Ритка, ты мне очень понравилась. Сразу!

— Я не приду.

— Ты любишь тетю?

— Не твое дело.

— Мое. Завтра я принесу пенициллин и кое-что еще.

— Где ты возьмешь?

— Не бойся, не украду. Y нас дома много всякой всячины.

Мама разрешает мне делать подарки друзьям. До утра! Держи лапу. Я побежал.

Ким выполнил свое обещание. Часа в два дня он вызвал Риту на улицу «только на одну секундочку» и, сунув в руки растерявшейся девушки увесистый сверток, торопливо попро щался.

— Ж ду тебя в девять. Советская тридцать два. Найдешь?

— Найду.

— Не опаздывай!

В комнате Рита развернула сверток. «Масло... Грамм семь сот, не меньше. Свиная тушенка... яичный порошок... Сгуще ное молоко... Лекарство...» Рита недоверчиво рассматривала дар Кима, не зная, что и подумать.

— Кто заходил?

— Мальчик один, тетя Маша. Знакомый, — смущенно от ветила Рита, стараясь не смотреть в сторону тети.

— Знакомый?! Это он принес тебе столько добра?

— Он.

20

— Больно он щедрый, — тетя Маша хотела сказать что-то еще, но ей помешал стук в дверь, нетерпеливый и сердитый.

— Это квартира Ломтевой?

— Да-да, Ломтевой... Наша с тетей, — облегченно подтвер дила Рита. Она была рада приходу незнакомой женщины: «При чужих тетя Маша расспрашивать не будет... Потом я что-ни будь придумаю».

— Я медсестра. Меня послал главврач сделать инъекцию пенициллина больной Ломтевой.

— Мы не вызывали, — растерялась Рита.