Я в порядке, и ты тоже

Затея оказалась тщетной. Каждое сообщение я читала как в тумане, и любая информация, которую я была способна усвоить, улетучивалась из моей головы, как только я щелкала мышкой по следующему сообщению.

Последнее открытое мной письмо было от Расса. Он писал, что соболезнует и хочет знать, как у меня дела. Любезнее, чем обычно, но опять же трагедия дает людям возможность проявить свои лучшие качества. Он хотел сообщить мне о том, что презентация удалась, но Джордж Блатнер потребовал дополнительных данных по ряду позиций, и, когда я вернусь, нам придется вместе поработать над вторым проектом. Мне не стоило беспокоиться насчет Иоланды, заверял он меня, на данный момент он успокоил ее, и в любом случае она с группой ученых летит в Гонконг, чтобы встретиться с советом бывших выпускников, живущих на азиатском побережье Тихого океана, и обсудить с ними предстоящий проект по исследованию генома, для которого необходимо найти средства, помимо грантов. Я пыталась ответить ему, когда мой телефон завибрировал, двигаясь по столу в гостиной.

Это был Мэтт. Сделав глубокий вдох, я взяла трубку.

– Привет, – сказал Мэтт.

Я молчала, не зная, что говорить.

– Хм, привет. Как Сесили?

– Неважно. Я сказал ей сегодня утром. С тех пор она не отходит от меня, впрочем, в конце концов она измучилась от слез и задремала в нашей кровати.

Мои глаза мгновенно наполнились слезами.

– Могу я чем-то помочь?

– Да, но не сейчас. – Он шмыгнул носом или, возможно, это был вздох или небольшой насморк. – Я звоню, чтобы сообщить тебе, что похороны будут в понедельник в Бэрроне на Плимут-роуд. Дженни кремируют, то есть это просто прощальная церемония. Наши родственники прилетают сегодня и завтра… – Он умолк.

– Ты не против, если я сообщу друзьям и знакомым?

– Я не знаю… нет, не против. Я думаю, что все уже знают. – Он явно разговаривал сам с собой. Я сразу поняла это, потому что постоянно делала то же самое.

– Мэтт? Я не знаю, что говорить. Я имею в виду, по поводу того, от чего умерла Дженни.

Он секунду молчал, и я подумала, не зашла ли я слишком далеко. Потом он сказал:

– Полагаю, что лучше особо об этом не распространяться.

О чем – об этом?

– Хм.

– Скажи, что она случайно превысила дозу выписанных лекарств.

– Ты… – Я замолчала, пытаясь взять себя в руки. – Ты уверен? Отчет по токсикологической экспертизе уже готов?

– Для полного отчета требуется несколько недель, но мне сказали, что все «довольно ясно». – Он горько усмехнулся. – Именно так выразился следователь. Он сказал, что часто видит такое. Дженни выпила недостаточно для того, чтобы назвать это самоубийством, и нигде не нашли ни записки, ни чего-то в этом роде. Зная, что в прошлом она…

«Что – в прошлом?» – хотелось спросить мне. Но я ничего не сказала.

Он продолжал:

– Они сказали, что иногда достаточно перебрать одну или две таблетки. А потом ты отключаешься. Она перестала дышать. Вот как это произошло, – тихо добавил он. А потом сказал громче: – Это был несчастный случай. Важно, чтобы все знали об этом. Она не пыталась убить себя. Она не хотела умирать.

Меня опять затошнило, и, хотя я за весь день съела лишь половину протеинового батончика, я закрыла свой ноутбук, чтобы меня не вырвало на клавиатуру.

– Нет, конечно, нет, – прошептала я.

– Спасибо за понимание.

– Конечно. – Я помолчала. – Мне и в голову не приходило, что она принимает обезболивающие.

– А вот это, я уверен, было не случайно, – сказал Мэтт.

Я почувствовала себя дурой. Из его замечания вытекало, что, если бы Дженни хотела поставить меня в известность, она сказала бы мне. Но почему она решила оставить меня в неведении? Я бы не осудила ее. Я бы не стала распространять слухи по всему городу. Я не сказала бы даже Санджею, если бы ей так хотелось.

– Пенелопа, насчет того вечера.

– Да?

– Нет необходимости, чтобы кто-либо еще знал о том, что мы с Дженни ссорились, или о том, что у нее были проблемы.

Я буквально окаменела, я вряд ли вздрогнула бы, если бы меня кольнули иголкой.

– Хорошо, – сказала я.

– Поэтому, – продолжал Мэтт, – если бы вы с Санджеем могли сказать, что она нарушила предписания врача, я был бы вам очень благодарен.

– Хорошо, – снова сказала я.

– Спасибо тебе, – сказал он. Потом он добавил то, что подвело черту под всем нашим разговором: – Ты понимаешь, что я беспокоюсь прежде всего о Сесили. Я не хочу, чтобы она выслушивала гадости о своей матери, пока не подрастет и не узнает правду.

– Безусловно, – сказала я. Мой голос напоминал голос робота или, возможно, записанный голос человека, потерявшего способность выражать свои эмоции.

Я отключилась, чувствуя себя опустошенной.

Правду.

Что было довольно откровенно, не так ли? Вопреки всем доказательствам обратного, Дженни не ладила с мужем. Она, как это ни ужасно, привыкла справляться со своей тайной болью, скрывая ее за сверкающей ширмой брака.

И она предпочла все скрыть от меня.

Глава 9

После долгих переговоров, которые вел Санджей, Рия на несколько дней приехала из пригорода Чикаго, чтобы присмотреть за Стиви и Майлзом.