Я в теории Фрейда и в технике психоанализа (1954/55).

Введение

I. Психология и метапсихология

Истина и знание.

Когито зубных врачей.

Я (je) — это не то же, что [моесобственное] Я (moi), субъект

— не то же, что индивид.

Кризис 1920 года.

Здравствуйте, мои дорогие друзья, вот мы и встретились вновь.

Определить природу Я (moi) — задача, которая уведет нас очень далеко. Что ж, издалека мы, пожалуй, и начнем, и уже оттуда вернемся в центр, что как раз и выведет нас к этой дали.

Нашей темой будет в этом году "Я в теории Фрейда и в технике психоанализа". Но понятие Я имеет смысл не только в границах этой теории и этой техники, но и за их пределами — в этом-то и состоит вся сложность проблемы.

Понятие Я вырабатывалось испокон веков — вырабатывалось как так называемыми философами, знакомством с которыми мы ничуть не боимся себя скомпрометировать, так и обыденным сознанием. Короче говоря, о Я существует некое представление, условно, чтобы предварительно сориентироваться, назовем его доаналитическим, — представление, которое стремится уподобить себе то принципиально новое, что утверждает относительно этой функции теория Фрейда.

Это стремление уподобить себе и подвести, пусть даже ценой извращения первоначального смысла, под собственные категории, могло бы удивить нас, не будь фрейдовское понятие Я настолько революционным, чтобы заслуженно именоваться "коперниковским переворотом" — выражение, смысл которого приоткрылся нам уже в том прошлогоднем курсе, что и ляжет теперь в основу наших нынешних встреч.

Почти все полученные результаты будут теперь использованы нами в рассмотрении следующей фазы теории Фрейда. Теория эта и здесь останется нашей нитью Ариадны, — не забудьте, что семинар наш посвящен именно работе над текстами.

1

Новые перспективы, которые открыл Фрейд, призваны были упразднить предшествующие представления. Но несмотря на это, вследствие тысячи незаметных сдвигов и искажений, в использовании технических терминов произошло нечто такое, в результате чего понятие собственногоЯ вновь явилось на свет в облике, не только не отвечающем требованиям архитектоники фрейдовской теории как единого целого, но и обнаруживающем тенденцию — как это, кстати, открыто и признавалось, — растворить это знание в общей психологии, то есть, в данном случае, в психологии до-аналитической. Поскольку же теория и практика друг от друга неотделимы, то и аналитическое взаимодействие, сама направленность аналитической практики оказались смещенными. То, что происходит сейчас в технике психоанализа, ясно это демонстрирует.

Дело это остается очень загадочным. Но оно не трогало бы нас так сильно, когда бы речь шла просто-напросто о конфликте между различными школами — ретроградами и прогрессистами, птолемейцами и коперниканцами. В данном случае, однако, происходит нечто куда более серьезное. Речь идет о том, что анализ, эта высвобождающая, демистифицирующая человеческие отношения операция, с одной стороны, и свойственная человеку, во всяком случае современному человеку, фундаментальная иллюзия "пережитого на опыте", с другой, вступили между собою в конкретное и весьма эффективое сообщничество.

Современный человек держится о себе представления отчасти наивного, отчасти же детально проработанного. Его убежденность в том, что он устроен таким-то и таким-то образом, сформирована в среде расплывчатых, общепринятых в его культуре понятий. Хотя он и способен вообразить, будто убеждение это является результатом естественной склонности, на самом деле оно активно внушается ему со всех сторон нашей

сегодняшней цивилизацией. Мой тезис заключается в том, что техника Фрейда в ее первоначальном виде эту иллюзию, получившую над человеческой субъективностью вполне конкретную власть, преодолевает. Вопрос, следовательно, можно поставить так: допустит ли психоанализ, чтобы его постепенно вынудили оставить то, что оказалось на мгновение приоткрыто, или, напротив, он вновь явит это еще рельефнее и в обновленном виде?

Поэтому-то мы и сочли полезным обратиться к определенным работам совершенно определенного стиля.

На мой взгляд, было бы неуместно распределять высказанные нами соображения по отдельным направлениям, в которых они развиваются. Так, к примеру, то, о чем рассказал нам в свой вчерашней лекции о функциях платоновского диалога, исходя из диалога Менон Александр Койре, вполне естественно укладывается в ход рассуждений, который предлагаем здесь мы. Вторничные лекции — справедливо именуемые внеочередными — как раз и служат тому, чтобы у каждого из вас кристаллизовались не имеющие пока ответов вопросы из областей, пограничных теме данного семинара.