Я в теории Фрейда и в технике психоанализа (1954/55).

Речь в ней идет об описании эндопсихической структуры в терминах объектного отношения. Проблема эта представляет куда больший интерес, чем если бы она была частной теорией одного автора. Вы обнаружите в ней все знакомые признаки того, как сами мы описываем сейчас наши случаи, как сами мы ссылаемся на действующие в психической реальности силы и вызываемые ими последствия, как сами мы подытоживаем результаты лечения. Схема, которую он разрабатывает, образность, к которой он прибегает, имеет непосредственное отношение к тому, с чем, под именем воображаемой экономии, имеем дело и мы. И вы сами увидите, какому риску подвергает себя анализ, оставаясь на уровне концептуализации такого рода.

Статью эту нужно прочесть целиком, прослеживая ее логику, — пусть каждый из вас проделает эту работу самостоятельно. Мое изложение даст вам для этого необходимые ориентиры и побудит вас, я надеюсь, к критическому восприятию того, о чем я вам рассказываю.

Вот схема, к которой приходит в конечном итоге автор и которая представляет собой точную кальку ролей разбираемого им в статье сновидения. Те из вас, кто посещает здесь курс (который, кстати, сегодня вечером должен возобновиться) по психодраме, легко убедится в родственности ей этой схемы, что прямо свидетельствует об упадке, в котором находится аналитическая теория. О психодраме нельзя говорить беспристрастно — эта практика не имеет с практикой аналитической ничего общего.

По мнению нашего автора, в теории Фрейда имеются вопиющие инородные вставки и нарушения симметрии. Он утверждает, что все нужно переделать заново. Я, — пишет Феаберн, — ничего в ней не понимаю: почему вместо того, чтобы рассуждать о либидо, к которому никто не знает, с какого конца подойти и которое, в конечном счете, отождествляют с влечениями, тем самым, безусловно объективируя, нельзя говорить непосредственно об объекте? Концепция либидо как энергии, из которой исходит Фрейд, действительно породила множество недоразумений, связанных с тем, что ее отождествили со способностью любви.

Согласно Фрейду, — пишет Феаберн своим языком и на своем языке, — либидо ispleasure-seekingнаправлено на поиски удовольствия. Мы же всё здесь переменили, мы подметили, что либидо есть object-seeking[направлено на поиски объекта]. Об этом, впрочем, догадывался и Фрейд: разве не пишет он, что любовь — это поиск своего объекта? Это поразительно, но автор этих строк, как и многие другие, не заметил, что Фрейд говорил это о любви в тот момент, когда убежден был в необходимости критики теории либидо уже за то (вы обратили внимание на то, как связано это с тем, что говорил я вам во время предыдущей встречи?), что она ставит саму проблему приспособления его к объектам. В дальнейшем именно это понятие о либидо как object-seekingи ставится нашим автором во главу угла.

Одной из главных пружин, одним из ключевых моментов теории, которую я здесь развиваю, является различение Реального, Воображаемого и Символического. Я все время стараюсь научить вас этому различению, приучить к нему. Моя концепция даст вам возможность разглядеть тайное недоразумение, которое в понятии объекта кроется. Ибо на самом деле понятие объекта как раз и держится на смешении, путанице этих трех терминов.

Коли объекты есть, объекты эти всегда представлены так, как их предъявляет субъект, — вот что следует понимать буквально. А когда вы воспринимаете их, как говорится, объективно, то есть без ведома субъекта, вы представляете их себе как объекты, однородные тем, что вам предъявляет субъект. Одному Богу известно, как вы во всем этом будете разбираться.

Феаберн различает эго центральное и эго либидинальное. Эго центральное — это эго приблизительно в том самом виде, в котором его обыкновенно представляют себе начиная с того момента, когда индивидуальное органическое единство нашло осуществление в психическом плане в понятии единства эго, то есть когда психический синтез индивида стал восприниматься как данность, связанная с функционированием определенных механизмов. Перед нами в данном случае объект психический и потому для всякой диалектики закрытый, эмпирическое эго классической науки, объект психологии. Часть этого центрального эго возникает в сознании и предсознании — посмотрите, как обеднена здесь функциональная ценность первоначальных ссылок на сознание и предсознание. Другая же часть этого эго, само собой разумеется, бессознательна — что даже самая ретроградная психология никогда и не думала отрицать.