Я в теории Фрейда и в технике психоанализа (1954/55).

Живые одушевленные субъекты чувствительны к образу, который принадлежит к их собственному типу. Это момент принципиально важный, без него животное царство слилось бы в одной колоссальной оргии. Но у человеческого существа устанавливаются со своим образом совершенно особые отношения — отношения зияния, отчуждающей напряженности. В этом-то зиянии и становится возможным возникновение порядка присутствия и отсутствия. То есть порядка символического. Напряжение между Символическим и Реальным является здесь скрытой основой. Используя слово субстанция в этимологическом его значении, можно сказать, что оно субстанционально. Оно не что иное, как upokeimenon.

Для всех существующих человеческих субъектов связь между А иS всегда осуществляется посредством Я и другого — двух воображаемых субстратов, которые и образуют воображаемые основания объекта. Итак: Л, m, a, S.

Попробуем сконструировать своего рода волшебный фонарь. Воспользовавшись примером из технической, враждебной человеку области, представим себе, что в пункт пересечения между направлением символической связи и каналом Воображаемого установлена триодная лампа. Предположим, что на контур подано напряжение. В вакууме лампы происходит бомбардировка анода катодными электронами, в результате чего в цепи идет ток. Кроме катода и анода имеется еще один электрод, поперечный. На него вы можете подавать по желанию либо положительное напряжение, при котором бомбардировка анода электронами будет иметь место, либо отрицательное, при котором этот процесс прекратится, так как отрицательно заряженные электроны будут отталкиваться введенным вами отрицательным полюсом.

Это лишь еще одна, новая иллюстрация истории двери, которую, ввиду разношерстного характера аудитории, я вам недавно рассказывал. Назовем ее дверью двери, дверью во второй степени, дверью внутри двери. Воображаемое занимает здесь положение, позволяющее ему прерывать, кромсать, делить на такты то, что происходит на уровне контура.

Обратите внимание на то, что происходящее между А и S само носит внутренне конфликтный характер. Даже в лучшем случае цепь неизбежно противоречит сама себе, неизбежно прерывает, кромсает, купирует саму себя. Я говорю даже в лучшем случае, потому что универсальный дискурс символичен, он приходит издалека, его придумали не мы. Это не мы придумали небытие, мы сами оказались заброшены в уголок этого небытия. Что же касается передачи воображаемого, то и с ним у нас свои счеты — вспомним грешки наших родителей, дедушек, бабушек и все те скандальные истории, в которых вся соль психоанализа и заключается.

Исходя из этого, нетрудно понять, в чем язык и человеческое общение нуждаются. Вам прекрасно знакомы сообщения, высказываемые субъектом в форме, которая строит их грамматически как исходящие от другого, но в обращенном виде. Когда субъект говорит другому: ты мой учитель или ты моя жена, подразумевает он прямо противоположное. Сообщение, проходя через А и т, возвращается затем к субъекту, которого и возводит в опасное и сомнительное звание супруга или ученика. Форма выражения существенной (fondamentale) речи именно такова.

Так вот: с чем имеем мы дело, сталкиваясь с симптомом, другими словами — с неврозом? Вы заметили, наверное, что в контуре нашем Я отделено от субъекта маленьким а, то есть другим.

Связь между ними, тем не менее, есть. Я — это Я, и вы, с вашей стороны — тоже. Между тем и другим налицо тот структурообразующий фактор, что субъекты облечены плотью. И в самом деле: то, что происходит на уровне символа, происходит в то же время среди живых существ. То, что имеется в S, проходит, чтобы заявить о себе, через телесность субъекта, через ту биологическую реальность, которая вводит разделение между воображаемой функцией живого существа, одной из сложившихся форм которого является собственное Я (нам не на что особенно жаловаться), и символической функцией, которую оно способно выполнить и которая выделяет его из Реального, возвышает над ним.

Сказать, что налицо невроз, что имеется вытеснение — которое, как известно, никогда не уходит, не возвращаясь, — значит сказать, что какая-то часть идущей от А к S речи через поставленную ей преграду проходит и в то же время не проходит.

То, что заслуживает название сопротивления, обусловлено тем, что собственное Я субъекта ему не тождественно, что собственному Я по самой природе его свойственно быть звеном того воображаемого контура, которым прерывание существенной речи как раз и обусловлено. Именно на этом сопротивлении и заостряет наше внимание Фрейд, когда говорит, что всякое сопротивление коренится в организации Я. Именно будучи воображаемым, а не просто в качестве плотского существования, становится Я в анализе источником разрывов той речи, которая требует лишь одного — сказаться, будь то в делах, словах или повторении, Wiederholen, — все едино.