Я вернулась, Господи! (сборник)

Глаза постепенно привыкали к темноте. Под большой балкой в груде тряпья сидела кучка людей. Среди них Ирина заметила Вадима. Он махнул ей рукой. Бомжи зашевелились, уступая место.

— Выпить налить? — спросила оказавшаяся рядом с ней худая — кожа да кости — женщина. Только лицо у нее было огромное, как надутый шар, серого цвета.

— Налей, — кивнула Ирина.

— Наш человек, — удовлетворенно квакнула баба-.

«Наш?!» — с содроганием подумала Ирина. А как же знаменитая писательница, которая должна блистать на презентациях и приемах? Ирина помедлила, а потом лихо опрокинула в себя противную, вонючую жидкость. Все у нее будет. И толпы читателей, просящих автографы, и выступления на телевидении, а сейчас она расслабится и ей станет хорошо. Ирина вдруг подумала о Светлане, о Костике. Наверное, они беспокоятся о ней, ищут. Да ну их! Нечего ее искать. Она сама завтра придет, не маленькая.

Мерзкое хихиканье раздалось совсем рядом. Баба с шарообразной головой вновь сунула ей в руки стакан. Ирина бездумно выпила. Вокруг нее в самых различных позах лежали бомжи. Откинувшись навзничь и неловко запрокинув голову, спал Вадим. Колян храпел, растянувшись прямо на ящике.

Последнее, что почувствовала Ирина прежде, чем провалиться в сон, это цепкие женские руки, расстегивающие на ней пальто.

Ирина не помнила, сколько она была в забытьи. Очнулась от прикосновения. Перед ней стоял Павел и улыбался. Неужели он заметил, как она зашла сюда.

— Ты пришел за мной? — одними губами спросила Ирина.

Павел с улыбкой кивнул и поманил ее рукой. Ирина осторожно встала. Подлая баба сняла все-таки с нее пальто. Теперь пропьет за бесценок. Но это не главное. Главное, что Павел здесь. Что бы там ни говорила Лида, Света и мама, он пришел за ней. Он заберет ее отсюда, и у них начнется настоящая жизнь. Счастливая и радостная. Павел откинул люк, ведущий на крышу. Почему туда? Надо же вниз на лестницу. Но Павел настойчиво звал Ирину за собой.

Она ступила по осколкам стекла, по трухлявой щепе, добралась наконец до люка и перелезла на крышу. Как холодно!

Павел уверенно шел к самому краю крыши.

— Мы упадем и разобьемся, — стылыми губами шептала Ирина.

Павел отрицательно качал головой.

— Мы не разобьемся, верь мне, нам будет хорошо. Мы будем жить вечно. Ты и я. — Ирина упивалась звуками любимого голоса.

И смело шагнула на край. Павел аккуратно поддерживал ее за локоть, нашептывая ласковые слова.

— Делай шаг. Здесь совсем не высоко. Ты даже не почувствуешь удара. Смелей, — тихий голос вползал Ирине в уши.

Повернув голову, Ирина улыбнулась Павлу. Ветер, ледяной, как миллион арктик, проник, казалось, в душу. Но совсем скоро исчезнет и эта крыша, и пронизывающий ветер, и грязные бомжи, спавшие на чердаке. Сейчас Ирина и Павел прыгнут вместе вниз и пойдут домой, и Павел, как обещал, подарит Ирине море счастья. Только надо… Ирина наморщила лоб: она забыла, что надо сделать или сказать. Ирине говорила об этом Светлана. Ах, да.

— Перед каждым делом обязательно перекрестись, — услышала она Светин голос.

Ирина подняла правую руку и медленно перекрестилась. Что это? Лицо Павла перекосилось. Перед ней стоял не Павел, а тот мерзкий безобразный бес с огромными клыками и сверкающими красным огнем глазами.

Ирина закричала и откинулась на спину. Рядом никого не было. Она сидела на самом краю обледеневшей крыши, вцепившись замерзшими руками в листы железа. От мостовой ее отделяло двенадцать этажей…