Я вернусь

Дуглас заканчивал выгружать покупки из машины, когда она подошла к нему и робко спросила:

– Дуглас, давай проведем вечер вместе, сыр и вино? – немного коряво, но достаточно понятно промямлила она.

– Хорошо. Я проведаю собак и вернусь, – согласился он и, кивнув на оставшиеся возле машины пакеты, направился к своим любимцам.

Вчера они впервые дали маленьким щенкам корм, и, по словам ветеринара, проведавшего их сегодня утром, все они чувствовали себя хорошо. Пока Дуглас навещал малышей, Нина втащила продукты в дом, приняла душ, переоделась в единственное нарядное платье, красиво нарезала сыр, добавила к нему немного изюма и орехов, нашедшихся в кладовой, налила себе вино, а для Дугласа поставила на стол бутылку виски.

Оставалось самое сложное – найти тему для разговора. О чем с ним можно поговорить? На тему своей семьи он однозначно не хотел распространяться. Литература тоже не подходила – вряд ли Дуглас отличает Достоевского от Толстого. Еда? В ней он неприхотлив. В лошадях и собаках она ничего не понимала.

«Говорите с мужчиной о нем самом, и он будет слушать вас часами», – всплыла картонная мудрость, прочитанная в каком-то журнале. А что, мысль!

Когда Дуглас вернулся домой, Нина ждала его на выдраенной кухне и сияла, как медный пятак. Старик тяжело плюхнулся на лавку и протянул ноги – Нина отметила, что он снова не снял сапог, и по чисто вымытой кухне протянулся грязный след, сопровождавшийся характерным запахом псарни.

Стараясь не морщиться, она пододвинула ему тарелку с нехитрым угощением. Огромной лапищей Дуглас сгреб сыр, изюм и орехи и закинул в рот. Тщательно прожевал, прислушиваясь к ощущениям, затем одобрительно кивнул и потянулся за следующей порцией. Нина растерянно смотрела, как еда исчезает с подставки. Она подняла бокал с вином и отсалютовала Дугласу:

– За тебя. Спасибо тебе!

– Пожалуйста, – кивнул Дуглас и в один присест прикончил тарелку.

Нина растерянно хлопнула глазами, но решила не акцентировать внимание: хозяин – барин, все равно это куплено за его деньги.

– У тебя есть детские фотографии? – спросила она (все фразы она заранее перевела и, записав русскими буквами, заучила наизусть).

– Нет, – покачал головой Дуглас и неожиданно добавил: – Спасибо, Нина, за угощение. – Он потянулся к карману.

– Дуглас, может быть, мне пойти на курсы английского? – задала она волновавший ее вопрос. Ведь если он планирует строить с ней семью, ему же нужно о чем-то с ней говорить?

– Твой английский очень хороший. – Дуглас поднял большой палец и достал из кошелька несколько купюр по двадцать долларов и монетки.

– Твои карманные – двадцать долларов за неделю. Восемь недель – сто шестьдесят долларов, но я вычел сыр и вино, так что вот твои сто тридцать два доллара пятнадцать центов.

Дуглас встал из-за стола, а Нина уставилась на новенькие монетки, от которых так резко преломился свет, что на глазах выступили слезы.

ВАЛЕРА

– Как же здесь воняет! – задохнулся Валера, входя вслед за Рози в столовую приюта для бездомных.

Рози убедила его поехать вместе с ней и объяснила, что волонтерство является важной частью американской жизни. Вслед за Рози Валера был готов ехать на край света, поэтому легко согласился помочь провести вечер с «обездоленными людьми», не вникнув в то, что это означает на самом деле.

– Это то, что отличает «белый мусор» от нормальных людей. Понимаешь, я ведь тоже «белый мусор», – пояснила Рози, уверенно ведя машину по сельской дороге. Валера смотрел на извилистое полотно, боясь перевести взгляд на Рози, чтобы не выдать себя.

В девушке было прекрасно абсолютно все – начиная от нежного лица и миниатюрной фигуры, заканчивая уверенной манерой вести машину и блестящими знаниями истории. Она собиралась поступать на юридический факультет и рассчитывала получить стипендию от хорошего колледжа.

– Ты «белый мусор»? – усмехнулся Валера. – Смешно.

– Нет, не смешно, – покачала головой Рози, – мои родители бедны. Я все время донашивала одежду за старшей сестрой, моя мать долго болела и не могла работать, а отец почти двадцать лет вкалывал конюхом у Дугласа. Так что формально – я «белый мусор». Но никто не будет тебя так называть, если ты человек, понимаешь?

– Не понимаю, – покачал головой Валера и все-таки отважился взглянуть на девушку, – у нас есть люди, мы зовем их «отбросами общества» – это алкоголики, наркоманы… – он запнулся и снова посмотрел в окно на бесконечную унылую дорогу, – но мы не называем кого-то мусором просто потому, что его родители бедны.

– Вы другие, наверное. Но здесь, чтобы не быть отребьем, ты должен хорошо учиться, подрабатывать и помогать другим, – Рози повернула к небольшому зданию, стоявшему чуть поодаль от группы фермерских домов, и уверенно въехала на парковку, где уже стояло несколько машин.

Валера дал самому себе обещание попросить противного старикана научить его водить машину. Здесь водили все, едва им исполнялось шестнадцать лет, и Валере было невыносимо чувствовать себя в чем-то не дотягивающим до местных стандартов.