Я вернусь

Глава 11. Передислокация

На четвертый день я снова ушел к реке за водой. По дороге искал, как всегда, провиант. Вернулся к вечеру, а половины дома заводоуправления, в котором укрепилась наша рота, как не бывало! Видимо, снаряд попал. Нет никого уж в руинах.

Стою, смотрю на развалины в полном недоумении. Как будто разом осиротел. Ни мыслей, ни планов на будущее. Вдруг, слышу, с берега кто-то окликнул:

–– Ивано-ов!

Пошел на зов. Наши! Оказалось, мукомольный завод, пока меня не было, подвергся массированному артобстрелу прямой наводкой, немцы перешли в наступление. Шестерых убило на месте, остальные отступили к берегу, там оборонялись, опять, заняв те окопы, где мы высадились. Потом с новыми частями, стрелки из двух дивизий к нам подошли, отвоевали высоту, ударив немцам во фланг, отрезав мукомольный завод и расстреляв в упор убегающих от него гитлеровцев.

Во время ожесточенной схватки нашего командира ранило в грудь, многих убило, роту едва ли не наполовину выкосило. Зато плацдарм уже не тот пятачок, что раньше! Почти километр до Волги, а соседи и подальше продвинулись. Батареи немецкие оттеснили, теперь они били по берегу, а до реки только дальнобойные гаубицы и пушки дотягивались.

Теперь нам предстояло передвинуться дальше по берегу и отбить у немцев захваченный завод «Красный Октябрь». Заночевали мы на берегу. Утром разбудили стуком в каску: «Строиться». Криками на войне поднимают только по тревоге, если авианалет или враг скрытно подобрался. А так стараешься тихо, чтобы фрицы не насторожилась, у них ведь тоже уши есть. А иных бойцов ведь не то, что криками, пинками не добудишься! Спят, как убитые, особенно после беспрерывных боев, длящихся несколько суток напролет. А постучи бойца по каске – лишь мертвый не встанет! Звон до самых мозгов раздается…

Посчитались. Набралась всего одна рота из батальона, с которым я переправился. Приказали перебросить нас к основному полку, вверх по течению Волги и вглубь города, куда немцев оттеснили. Добрались мы до места расположения своих лишь к вечеру. Заняли оборону, заночевали. Утром снова легонько постучали по моей каске, как по кастрюле: «Комсомольцы или партийные есть? Спроси своих в взводе». Я был комсомольцем. Всем партийным и комсомольцам велели спускаться вниз, к реке.

У реки политрук и комсорг организовали небольшой митинг для партийных, на котором озвучили боевой приказ: отбить у врага здание школы, расположенной в трехстах метрах от берега. Оказалось, что вчера немцы, проведя ожесточенный бой, захватили здание школы. Там они оборудовали огневые позиции и, укрепившись таким образом, взяли под контроль переправу. Нужно было во чтобы то ни стало выбить фрицев из здания школы.

Задача была сложная, почти невыполнимая. Партийные солдаты: коммунисты и комсомольцы определялись в состав штурмовой группы сразу, остальных предстояло набрать из добровольцев. К слову сказать, добровольцев вместо партийных было много, но взяли не всех – почти все участники штурма состояли из комсомольцев и коммунистов. Ни один не отказался.

Глава 12. Комсомольское задание

Из комсомольцев сформировали штурмовую бригаду в семьдесят человек. Нам приказали по темноте бесшумно добраться до здания школы и залечь вокруг. По сигналу с берега, увидев две красные ракеты, мы должны были с криками «Ура!» броситься в атаку и забросать здание гранатами.

Тяжелого оружия было мало. В основном вооружены мы были винтовками. Комсорг нес ДП-27, ручной пулемет, тяжелую такую штуку с блином-диском, мы с Петром-покойником точно таким же воевали, некоторые сержанты имели автоматы ППШ и ППД.

Посчитали боеприпасы. У меня оставалось всего две гранаты, у других было не больше, у кого-то и вовсе нет. Пополнить запасы было неоткуда. Полк оттесняя немцев, растратил боеприпасы. «Ладно, – думаю. – Хватит». Перед заданием чуток подкрепились, пожевали хлеба, попили воды. Другой провизии в части не оказалось.

До объекта доползли в сумерках. Залегли в каких-то шести-семи метрах от здания. Слышно все: как бабы пленные, стирающие немецкое белье, на протоке волжской переговариваются, как внутри здания немцы ходят. Лежим, не шелохнемся. Стемнело уж, а ракет все нет! Час ждем, второй… Холодно.

Вдруг тишину прорезал крик:

–– Какого черта мы тут лежим, как распоследние трусы!

У одного из наших, судя по голосу, перебравшего для храбрости сто граммов фронтовых, сдали нервы. Деваться было некуда, надо было атаковать и немедленно!

Лежали мы с другом под самыми окнами. По-русски вдвоем хоть и не понимали, а смысл слов, а главное, важность момента, оценили мгновенно. Застучали затворы автоматов, наши поднимались на атаку. Сорвав запал с первой гранаты, я забросил ее в окно, раздался взрыв. В здании забегали, завопили…