Я вернусь (СИ)

Тяжело вздохнув, Мора оперлась левой рукой о трость и не без труда поднялась. Низ позвоночника обожгло болью. Пришлось несколько долгих мгновений постоять, привыкая к нагрузке. Сделав над собой усилие, она поковыляла к выходу. От яркого света галереи зажмурилась.

Министры тут же обступили Мору и Квинта, зал наполнился несмолкаемой какофонией голосов. Каждому хотелось попасть к Безымянному Королю. Многие боялись за свое будущее, ведь никогда раньше лжепророки не захватывали Юменту. Вера в правителя пошатнулась после того, как он лишился руки и…

«Рассудка», — заметил внутренний голос.

Квинт пытался отделаться от толпы пустыми обещаниями и оптимистичными заявлениями, но его никто не слушал. Министры задавали вопросы не потому, что хотели услышать ответы, — они пытались избавиться от собственных страхов. Мора отчетливо поняла: если люди Гектора попытаются взять Венерандум, здешние богачи сами откроют ворота. Долгие хакима они копили золотые монеты и не беспокоились за свою судьбу. Теперь, когда армия Мезармоута уничтожена, надеяться на Владыку бесполезно.

— Да послушайте же меня! — оправдывался Квинт. — Вы зря беспокоитесь, всё под контролем. Завтра я с министром Мектатором проверю наши запасы с зернами линума. И уверяю, что мы сможем долго держать осаду. Горожане Юменты сами выгонят Гектора и его прихвостней. Или вы не верите в могущество Безымянного Короля?

Жалкие оправдания. Толпа лишь с новой силой принялась осыпать Квинта вопросами.

Взор Моры зацепился за двух воинов, что спустились с лестницы. Оба были в тяжелых бронзовых доспехах, отбрасывающих яркие блики в свете жар-камней. Черные кожаные плащи до колен не могли скрыть их прекрасной физической формы. Но что-то в их виде пугало Мору. Она присмотрелась к ним и поняла причину своего беспокойства: за одним из воинов тянулся след из кровавых капель.

— Квинт…

Но министр не обратил на неё внимания, по-прежнему отбиваясь от толпы пустыми фразами.

Между тем, оба незнакомца обнажили из-под плащей гладиусы и уверенно направились к людям. Их лица были серьезны, сосредоточены и полны значимости. Они шли с подчеркнуто прямыми спинами и горделивой походкой, так идут священнослужители к алтарю, чтобы принести в жертву богам дагена. С лезвия у одного из воинов на мраморный пол стекали струйки крови.

«Солдаты спустились с лестницы… Исхак! Боги!»

— Квинт! — настойчиво принялась тянуть за рукав перепуганная Мора.

Тот попытался отмахнуться, но она закричала:

— Убийцы!

Толпа умолкла, и в абсолютной тишине неестественно громко зазвучали тяжелые шаги солдат. Министры принялись оборачиваться, послышались первые крики. Но удивительное дело: люди не расходились, словно не верили в угрозу.

Первый воин уверенно подошел к чиновникам, и короткий меч в его руках заплясал танец смерти. Мора увидела, как брызнула кровь, как упал мужичина в белой тоге, держась за перерезанное горло. Стоящие рядом с ним министры лишь руками закрывались от лезвия, вскрикивали и грохались на пол, как кули с зернами фоенума.

Осознав происходящее, Квинт бросил девушке:

— Уходи как можно быстрее! Постарайся подняться к себе и запрись! Ну же!

Седовласый министр, закованный в доспех, молниеносно вытащил длинный меч из ножен на поясе, толкнул под гладиусы убийц впереди стоящего старика в простой черной линумной одежде и принял боевую стойку.

— Прекратить! — завыл он. — Я приказываю прекратить!

Один из псевдостражников скинул мешавший плащ. Море показалось, что он был рожден для этого страшного момента. В своем стремительном танце он двигался с невероятной ловкостью для такого массивного телосложения. Под его кожей прокатывались волны стальных мускулов. Министры перед ним даже не успевали вскрикнуть. У его ног в собственной крови лежали как минимум десять трупов.

«Уходи, дура! Уходи!»

Но Мора понимала, что с больной спиной вряд ли удастся прошмыгнуть незамеченной. Поэтому она, понимая всю глупость ситуации, заслонила собой дверь, ведущую в покои-зал Безымянного Короля. Квинт оказался прав! Люди Гектора — в этом сомнений быть не могло! — воспользовались неразберихой и попытались прорваться к Владыке.

«Ну, и ладно. Я и так живу дольше положенного».

Не хотелось умирать. Она с болезненным осознанием поняла, что зря не сходила к отцу. Надо было увидеть, как он сломался после гибели семьи! Мора ничуть не жалела его. Многое бы отдала, чтобы взглянуть ему в глаза и всё-всё рассказать.

«Интересно: как бы отреагировала мама? Обняла бы?».

Убийца прыгнул, и седовласый министр принялся отступать под страшными, невероятно быстрыми ударами лезвия гладиуса. Казалось, вот-вот — и чиновник рухнет, как подкошенный, на мраморные плиты. Но он держался. Звякали и отлетали пластины панциря. Его длинный меч дергался, с трудом парируя удары.