Я вернусь (СИ)

— Тваг’и! Тваг’и идут! — раздался яростный крик Воруба.

* * *

Предатели.

Никчемные черви, жалкие в своем существовании! Гной, который необходимо вычистить! Блевотина! Не хватало ругательств, чтобы передать всю злобу, разгорающуюся в груди. Именно эта злоба не позволяла покинуть расщелину и оставить мучиться Гектора.

Дрожа от холода, Шифра поднялась.

Грязь ручьями стекала с неё; одежда противно прилипала к телу, отчего каждое движение было мучительно неприятным; под ногами хлюпала вода.

Треклятый Энтри, этот оплеванный детеныш дагена, как только услышал про надвигающихся червивых, собрал большую часть жар-камней и приказал группе возвращаться Домой. Говорил про то, что они не могут рисковать, что вернутся позже за командиром, что времени в обрез.

Бла-бла-бла.

На тот момент, когда послышались первые вопли чудовищ, из-под обломков достали пятерых — старика Кора, сутулую Хуфру, кучерявого Терифа, Теша и великана Коммититура.

Оставался лишь Гектор.

Было подозрение, что его-то Энтри вообще не собирался спасать! Вожак столько сделал для группы! И его бросили! Никто и слова не пикнул, чтобы возразить бородачу и остаться.

Предатели…

Стуча зубами, Шифра выбралась из ямы и застонала. Казалось, не было места, которое бы не болело. Тяжело дыша, она открыла отяжелевшие веки, вглядываясь в неровную полосу звездного неба. Луна вылезла из-под каменных стен и теперь серебряным глазом таращилась на неё. Шифра протянула руку, словно могла коснуться божественной монеты. Разумеется, пальцы выхватили лишь воздух. Вдруг из глаз брызнули слезы, в груди стало горячо.

«Нет! Я должна найти его! Не могу сдаться! Воруб что-то перепутал: я уже долго сижу в яме, а червивые всё не появляются. Нет никаких чудовищ! Наверное, этот дурак Энтри уговорил Воруба обмануть группу. А вопли из пещер? Не мог же Воруб подделать вопли монстров?»

Вытерев слезы тыльной стороной ладони, Шифра со стоном поднялась и бросила взгляд в яму. У нее осталось всего лишь три жар-камня, которых было недостаточно, чтобы растопить новую глыбину. К тому же Гектора нигде не видно… Но ведь он находился рядом с Терифом, когда обрушился свод! Почему же его не получается найти?

— Я никуда не уйду, — пробормотала Шифра, сдерживая новый поток слез. — Найду тебя, Гектор. Не сдамся. Только не ты, только не ты. — Она закричала: — Не ты! Не сейчас! Нет! Не когда мы с тобой нашли выход к людям. Пожалуйста, дай знак, где ты находишься. Прошу, умоляю, друг!

Она вновь разрыдалась. Хотелось влепить самой себе пощечину, сказать что-нибудь бравое и продолжить поиски, но навалилась страшная усталость. Шифра ощутила себя такой старой и измученной, что сама не понимала, как продолжала жить. Да, внешне выглядела молодой, красивой, но внутри у нее всё перегорело. Лишь благодаря злости заставляла себя что-то делать.

Шифра не могла оставить его здесь, под глыбами льда.

Не обращая внимания на стужу, она сжала челюсти и прыгнула в яму.

Хватит ныть и стонать!

Бывший вожак где-то рядом.

Его необходимо найти.

Все остальное неважно. Пусть вылезут червивые, пусть звезды обрушатся на снежную пустыню, пусть сам Безымянный Король попросит её остановиться, — плевать.

— Я найду тебя, Гектор, — прошептала она, копошась в грязи.

Глава пятнадцатая. Гектор

Тьма. Тяжесть со всех сторон. Челюсти сжаты. Не мной. Трудно дышать. Трудно думать (а надо?). Кап-кап. В уши льется что-то холодное и противное, словно тысячи иголочек впиваются в барабанную перепонку. Спасите! Спасите! Я здесь (где?). Чернота взрывается яркими искрами, от которых теряю сознание (прихожу в сознание).

Грудь горит. Ноги горят. Руки горят. Боги, как больно! Я лежу в огне. В черном огне. Что-то хрустит… Это мой позвоночник. Какой странный звук, словно кирка стучит о мрамор. Никогда бы не подумал. На миг мысли исчезают, растворяются в хаосе. А затем вижу красный цветок. Красная боль. Поглощает меня, сжевывает и выплевывает на лед.

Друзья спасут (нет, не спасут). Помощь придет. Тяжело думать (не думай). Пытаюсь слиться с окружающим пространством (с красной болью). Не получается. Становится только хуже. Намного хуже. Взываю к тому, кто разговаривал со мной. Давным-давно. У костра. Взываю к человеку, обмазанному пеплом (не человеку). Освободи от красной боли! Умоляю, мысленно умоляю. Рот не открыть, челюсти раздроблены, зубы впились в глотку, мешают дышать. Всё заживает. Опять. Треск, хруст.

Красный треск, красная боль. Как получилось, что я оказался здесь? В алой тьме. Без друзей. В тишине, нарушаемой лишь хрустом собственных костей. Треклятый придурок! Не надо было лезть (куда?). Не помню (на поверхность). Хочется скинуть мысли, как грязную одежду. Не получается. Что-то огромное и острое впивается в затылок, сдирает кожу и проламывает череп. Я держусь, не кричу, не вою (не могу).