Я вернусь за тобой

— Мой самый лучший подарок был не тот дурацкий розовый блокнот Hello Kitty, который ты мне подарил. — Его грудь заполняется кислородом, когда он глубоко вдыхает, я в свою очередь прикусываю нижнюю губу, в попытке сдержать улыбку. — Моим лучшим подарком была рыбка от моего брата. — Джеймс проводит своими пальцами по моим волосам, расчесывая их, и это чувствуется настолько прекрасно, что мне хочется прикрыть глаза и простонать в ответ. Но не сейчас. — Он всегда дарил мне какие-нибудь милые пустяки, например, дополнительный фрукт на завтрак, камни или морские раковины. Некоторое время он дарил мне кукол из кокоса… — Я так сильно улыбаюсь от этих воспоминаний, что практически позволяю грусти обосноваться во мне и разрушить момент. Но я отталкиваю ее подальше и думаю о том, какой счастливой он меня делал. — Это тоже были потрясающие подарки. Каждый подарок от него был потрясающим. Он полностью убирал всю волокнистую оболочку кокоса, оставляя только там, где делал брови куклам. И затем вырезал на кокосе лица. Так у меня были мама, папа, брат и сестра, сделанные из кокосовых орехов. Идеальная и полная семья. — Вздох срывается с моих губ, прежде чем я успеваю подавить его, и Джеймс очерчивает подушечкой пальца мои губы по контуру. — Это были отличные подарки. Но самый лучший был рыбка-лев.

Я смотрю на Джеймса, он качает головой в ответ и мягко улыбается.

— Он поймал тебе рыбу-льва?

Я киваю.

— Да, он поймал. Я была просто одержима ими. Помнишь, в тот день, когда мне исполнилось шесть, а тебе присвоили шестой номер убийцы, я рассказывала тебе, что люблю трогать их. И это правда. Каждый раз, когда я плавала под водой с трубкой, и рыбка проплывала мимо меня, я быстро протягивала руку и пыталась потрогать ее.

— И они совсем не жалили тебя? — спрашивает Джеймс, смеясь. — Они же ужасно ядовитые.

— Я знаю. Они жалили меня примерно четыре или пять раз. Мой отец был так зол, что, в конце концов, запретил мне плавать под водой с трубкой.

— Это было до или после самого лучшего подарка от Ника?

— До.

— Так Ник подарил тебе запретный плод. И тебе позволили оставить ее у себя? На корабле?

Я киваю, когда вспоминаю.

— Ага. У нас был отличный небольшой искусственный пруд. Нам было уже по двенадцать. Достаточно взрослые, чтобы заботиться о нем самостоятельно. Он был большой. Естественно, у нас был парень на яхте, кто на самом деле следил за ним. Но на тот момент мы с Ником чувствовали себя ответственными за что-то. Также у нас еще был еще иглобрюх.

— Не может быть, вот это да! — смеется Джеймс. — Яд иглобрюхих рыб тоже моя визитная карточка.

— Да, да, у нас была такая, — восклицаю я, пытаясь сесть и доказать ему, что все так и было. Но Джеймс принуждает меня вновь лечь к нему на колени, и мне очень удобно, чтобы сопротивляться его желанию. — Но затем произошло кое-что. Однажды, когда мы поднялись наверх, то обнаружили, что все наши рыбы были мертвы. О, боже мой. Я так рыдала из-за тех рыб. Никто не мог понять, что произошло. Мой отец был ужасно зол. Я не знаю точно почему, возможно, из-за того, что я плакала, как идиотка, дни напролет или же, потому что мы их держали там, где не полагается. Но после этого происшествия мы очистили пруд, а спустя пару недель оказались вблизи рифов, и Нику было разрешено поймать для меня новую рыбку.

— И он поймал тебе новую рыбу-льва.

— Он поймал ее для меня.

— Он любит тебя. Как мне кажется, — проговаривает Джеймс, легко отбрасывая волосы с моего лба.

— Я знаю это.

— Ты тоже дарила ему такие потрясающие подарки?

Я качаю головой, но внезапно в горле образуется комок от чувства горечи и печали. Я сглатываю его, и затем вновь в состоянии говорить, произношу:

— Я никогда не могла придумать ничего такого, что мог придумать он.

— Просто, мне кажется, Харпер, ты была для него особенным человеком, поэтому он дарил тебе такие вещи. Мне кажется, ему не нужно было никаких подарков, чтобы знать, как сильно ты его любишь.

— Да, — вздыхаю я. — Но мне бы хотелось, чтобы у него было что-то, что могло напоминать обо мне. Чувство, когда ты получаешь подарок от любимого человека. И все в этом подарке говорит, что ты особенный.

— Ну, — говорит Джеймс, вздыхая, — я не могу припомнить ни одного такого подарка, который бы значил что-то такое.

— Ты никогда не получал подарков?

— Нет, конечно же, получал. Машины. Поездки. И подобное дерьмо. То, что было у богатеньких детей. Но для меня это не подарки, это лишь вещи. А ты была избалованным ребенком, Харпер?

— Хмммм, — я думаю в течение секунды. — Ну, мне кажется, да. У меня была хорошая жизнь.

— Твой отец покупал тебе разные вещи вместо того, чтобы уделять внимание?