Я - волшебник

— Нет, но ещё она говорила, что я не должен слушать тебя, дядя Сири, потому что ты предал свою семью и не должен слушать тетю Рэй, потому что она нечистокровная!

— Знаешь что, Гарри, — сказал Сириус, кладя руку на плечо крестнику. — Именно из-за такого я и сбежал из семьи, но есть и ещё кое-что, о чём тебе было бы неплохо знать. Когда-то, семь лет назад, самый главный сторонник превосходства чистокровных пришел в один дом, в Годриковой впадине. Он убил твоих родителей и сам погиб, оставив тебе этот шрам на лбу. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Да, дядя Сири, понимаю, — тихо ответил Гарри, побледнев.

— Ты пугаешь его, дорогой, — донесся голос от двери.

— Я не хотел, просто… — Сириус умолк и развел руками, потом сменил тему: — Ты как?

— Помогала Петунии с цветами, потом поясница заболела, и она позвала на помощь Дадли, — улыбнулась Рэй, — а я услышала твой голос и решила проверить, как дела, а ты тут Гарри пугаешь!

— Если кто его и пугает, то портрет Вальбурги, — резковато огрызнулся Сириус. — Надо всё же от него избавиться!

— Что она тебе сказала, Гарри? — тут же переключилась Рэй.

— Ладно, поболтайте пока. Гарри, присматривай за тётей Рэй, а мне надо навестить Дамблдора по одному очень важному вопросу, — решительно сказал Сириус, засовывая медальон и дневник в мантию.

— А мне можно с тобой?! — подпрыгнул Гарри. — Я тоже хочу увидеть Дамблдора!

— Успеешь ещё насмотреться на него, пока будешь учиться в Хогвартсе, — рассмеялся Сириус, подмигнул Гарри и быстро покинул кабинет.

«Камином в Хогсмид, а оттуда пешком в Хогвартс, — решил Сириус, — как раз будет время настроиться на нужный лад». Ибо разговор обещал быть серьёзным.

Глава 9. Воспитание Вейл

17 марта 1989 года, Карелия. СССР

Ольга вздохнула, взяла листы протокола и сунула их в толстую картонную папку, на которой уже еле сходились завязки. Взгляд ухватил строчки, ставшие привычными за эти месяцы сопровождения Гилдероя: «нарушение общественного порядка, гипноз граждан, пропаганда, непристойное поведение в общественных местах».

— Спасибо, товарищ сержант, дальше мы сами разберемся, — устало-вымученно улыбнулась она.

И это Гилдерой ещё не пробовал здесь искать клады, древних жаб, не прыгал с крыши на крышу, не пытался найти стрип-бар и не совершал прочих «подвигов». Для кого-то это может и были невероятные приключения, но Ольга ощущала лишь сильнейшую усталость. Она уже связывалась недавно с Шефом и жалобно (аж самой потом стыдно было) вопрошала, доколе? Неужели Гилдерой и его «методы», в основном сводящиеся к выпивке и женщинам, стоят всех этих хлопот?

— И чего ему в «Артеке» не сиделось? — с досадой пробормотала она. И тут же поморщилась от всплывшего в памяти ответа.

В начале марта «иностранный турист и писатель» Гилдерой Локхарт побывал в Крыму, и Ольге пришлось, сопровождая его, изображать воспитательницу для трёх десятков пионерок. В её случае это означало, что к одной великовозрастной ляльке прибавилось двадцать восемь соплюх, переживающих самый пик гормонального созревания. Те три недели отложились в Ольгиной памяти, как непрерывная череда ярких красок, громких воплей и музыки, тщетных попыток уследить за разбегающимися девчонками и навести среди них хоть какое-то подобие дисциплины. Гилдерой же, со своим отрядом мальчишек справлялся на удивление легко, словно всю жизнь только тем и занимался, что работал с детьми.

Также Ольга с облегчением отметила, что никаких поползновений в сторону несовершеннолетних девушек Локхарт не делает, уделяя вместо этого повышенное внимание чуть ли не всему женскому персоналу лагеря. Каждая вечерняя планёрка начиналась с того, что директор лагеря, Валентина Егоровна, честила Локхарта за непристойное поведение и заигрывания со студентками, приехавшими на педагогическую практику. Большая часть её недовольства традиционно доставалась Ольге — Гилдерой виртуозно притворялся валенком, не понимающим русского языка. Тем сильнее Ольга была ошарашена, когда директриса, три недели спустя, вызвала их с Локхартом к себе и два часа уламывала остаться работать на постоянной основе: «У вас замечательно получается работать с детьми, да ещё попутно вести кружок английского языка, секции акробатики и рукопашного боя… Где я ещё найду такого специалиста?»

В тот момент Ольге как наяву представилась колонна пионеров с жабами на плечах. Дети шли строем и скандировали: «Сись-ки! Сись-ки!» Кратко соврав Гилдерою, что их благодарят за работу и просят поскорее удалиться, она буквально за шкирку вытащила англичанина в Симферополь и запихала в самолёт до Петрозаводска, наивно рассчитывая, что среди малолюдных сопок и живописных озёр сможет хоть немного отдохнуть. Напрасно…

Ольга, повинуясь импульсу, встала и пошла в соседний номер.

— Вот! — с этими словами она бросила толстую папку прямо перед Гилдероем.

— Ты тоже взялась за книгу? — радостно спросил Локхарт, отрываясь от писанины.

— Нет! Это всё твои художества! — огрызнулась Ольга.

— Неплохо погулял, — хмыкнул Гилдерой, оценивая толщину папки.