Я возвращаюсь за тобой

Повинуясь порыву, Итан бросился на улицу. В начале этого уик-энда часть делового квартала, выходившего к порту, понемногу оживала. Это был Нью-Йорк с почтовых открыток, Нью-Йорк теснящихся небоскребов и налезающих друг на друга перспектив, серебристых панелей, сверкающих под яркими солнечными лучами.

Итан инстинктивно повернулся спиной к солнцу и устремился в темную часть города, где более узкие улицы прорезали овраги среди леса из бетона, стекла и стали.

Он принялся методично заходить во все точки, которые хоть сколько-нибудь напоминали кафе: «Старбакс» на Уолл-стрит, ресторан суши, бар отеля, гастроном на Флетчере. Он уже готов был отказаться от этой идеи, как вдруг заметил мигающую вывеску. «Сторм-кафе» – именно этот логотип украшал салфетку, которую девочка уронила в приемной!

В итоге он обнаружил ее в этом кофе-магазине на Фронт-стрит, сидящую за столом около окна. Он посмотрел на нее через стекло и, не сумев сдержаться, разволновался. Она была живой. Такой же хрупкой, светловолосой и слабой, но живой. Осталось несколько минут, чтобы понаблюдать за ней, и он испытал неожиданное облегчение. Он переживал свое горе несколько часов, и это помогло ее снова увидеть. Дрожащий силуэт в нескольких метрах от него сразу прогнал картины, которые неотступно его преследовали: выстрел, кровь, страх, ее рука в его руке в последний миг перед смертью. Она была живой, но мыслями находилась где-то в другом месте – мрачная и закрытая, взгляд в никуда, далеко от мира и жизни. Перед ней – рядом со стаканом воды – ле жала «Нью-Йорк таймс», из которой она вырезала статью:

Психоаналитик, который соблазняет Америку

Не желая стать свидетелем запланированной трагедии, Итан толкнул дверь кафе. За неимением Америки, которую можно соблазнить, он решил попытаться спасти девушку от самоубийства.

– Привет, Джесси, можно присесть?

Удивленная, девочка подняла голову и посмотрела на человека, который стоял перед ней. Не дожидаясь ответа, Итан сел, поставив на стол поднос с двумя чашками кофе, апельсиновым соком и набором печенья.

– Это для тебя, держу пари, ты голодна.

– Откуда… откуда вы меня знаете?

– Если ты меня знаешь, – заметил он, указывая на статью, – то и я могу тебя знать.

Она бросила на него подозрительный взгляд, обескураженная и в то же время готовая к разговору, который много раз мысленно себе представляла.

Итан отметил, что ее одежда помята, волосы грязные и слипшиеся, а ногти коротко пострижены. На лице девушки была заметна страшная усталость. Видимо, ночью она спала не дома, а скорее всего, не спала вообще.

На сиденье рядом с ней он с первого взгляда также заметил бледно-розовую сумку «Истпак». Сумку, в которой должен был находиться пистолет, из которого она собиралась выстрелить в себя.

– Ты хотела со мной встретиться, не правда ли?

– Откуда вы об этом знаете?

У нее был комок в горле. Но в интонации чувствовалась скорее печаль, чем вызов.

– Послушай, я знаю, что ты страдаешь, что ты боишься и что сейчас тебе кажется, что жизнь не стоит того, чтобы ее продолжать.

Джесси открыла рот. Ее губы дрожали, но произнести что-то у нее не получалось.

Итан продолжил:

– Однако, каким бы ни было твое положение, ка кими бы ни были затруднения, не следует забывать, что в жизни ничего никогда не бывает окончательно, у каждой проблемы существует решение.

– Именно такой болтовней вы потчуете своих пациентов?

– Нет, – ответил он, – я действительно так думаю.

Он поймал ее взгляд. Серебристые искорки мелькали в расширенных зрачках.

– Я знаю, что в какие-то моменты ты боишься жизни больше, чем смерти. Знаю: чтобы избавиться от муки, ты все больше и чаще пытаешься спрятаться в собственном воображении. Но твое воображаемое тебя и губит.

Джесси сидела неподвижно, как статуя, но Итан чувствовал, что она внимательно его слушает.

– Ты не должна слушаться голоса в твоей голове, который убеждает тебя, будто смерть – это выход. Ты должна бороться, не дать страху одержать над тобой верх. Смерть – это не конец страданий и страха.

– Откуда вы можете это знать?

Итан вытащил пачку сигарет и положил на стол.

– Потому что я уже через это прошел.

Джесси не поняла, на что намекает Итан, и последовал новый вопрос:

– Что, с вами такое тоже бывало?

– Что именно?

– Что хотелось умереть.

Итан усмехнулся и помотал головой, а в это время холодная дрожь пробежала у него по позвоночнику. Он вытащил сигарету и поднес ее ко рту, как бы делая воображаемую затяжку.

– Да, – признался он, – такое со мной случилось.

* * *

– Смотри, мама, я индеец: Ху-ху-ху-ху-ху-хуууууууу!

– Перестань вести себя, как дурачок, Робби, и возвращайся в машину.

– Ху-ху-ху-ху-ху-хуууууууу!

Даунтаун Манхэттена

Перед супермаркетом «Уэлфуд»

10 ч 04 мин

С орущим младенцем на руках Мередит Джонстон загружала сумки с провизией в багажник своей машины – «Тойоты» цвета абрикоса. Маленький мальчик, наряженный индейцем, кружил вокруг нее в воинственном танце:

– Ху-ху-ху-ху-ху-хуууууууу!

– Робби, я сказала тебе ОСТАНОВИТЬСЯ и сесть на место!