Я все равно тебя дождусь!

Валя ужаснулась, увидев Тоню: лицо разбито, нос сломан, вся в синяках! И у девочки были синяки. Не сразу подруга рассказала ей, что случилось. Оказалось, она подралась со своим тогдашним сожителем – та еще сволочь была, Валя и его знала. Из-за чего подрались, Тоня долго не хотела говорить, потом призналась, что из-за Вики. Дело было так: она пошла в магазин и застряла там в очереди, а когда возвращалась, еще издали услышала детский крик и побежала бегом. Сожитель бил девочку, а когда Тоня его оттолкнула, ударил и ее.

Оказалось, он пристал к девочке – уверял, что хотел с ней просто поиграть. Но Тоня – и Валя вслед за ней – считала, что с грязными намерениями. И Вика его укусила до крови. Похоже, она защищалась, как звереныш, потому что руки и рожа у него, как рассказывала Тоня, были все исцарапаны. Тоня чуть его не убила, когда поняла, в чем дело. Сожитель, защищаясь, ударил ее изо всей дурной силы и сломал нос – Тоня упала, стукнулась головой, потеряла сознание, а сожитель сбежал.

Вика кричала так, что услышали соседи: они вызвали «Скорую», «Скорая» – полицию, но заявление Тоня не стала подавать. Ей пришлось остаться в больнице – сотрясение мозга, трещины в ребрах, а Вику Валя отвезла к тетке, там девочка и в школу пошла, и училась до пятого класса. Валентина ее навещала, когда могла. Вика не разговаривала целый год после того случая. Любила рисовать, а училась неважно – невнимательная, рассеянная, как сказала учительница. Ей почти восемьдесят, но она прекрасно помнит всех своих учеников. Вика была трудным ребенком – замкнутая, необщительная, молчаливая. Часто убегала, тетка искала ее по всему поселку. Учительница считала девочку вруньей. Что-нибудь натворит, а потом смотрит невинным взглядом: «Это не я!»

Потом мать, которая к тому времени образумилась и вышла замуж, забрала Вику домой. Отношения в семье были сложные: Тоня часто срывалась на девочку, даже била. Отчима Вика возненавидела, хотя он был вполне приличным человеком, довольно добродушным, и пытался было наладить контакт с падчерицей, но Вика так на него окрысилась, что он отступился. После девятого класса Вика поступила в училище и стала жить в Трубеже у Валентины, приезжая домой только на каникулы.

В училище отзывы о ней тоже неоднозначные: одни преподаватели хвалили за способности и прилежание, другие считали хамкой и лентяйкой. Так же относились и сокурсники – мнения самые разные и порой противоположные: добрая и жестокая, тихая и наглая, наивная и циничная. Но все сходятся на том, что Вика была «вещью в себе» и никто ее толком не знал, тем более что она постоянно всем врала. Так же все в один голос утверждают, что Вика сильно изменилась на четвертом курсе: стала часто появляться пьяной и водиться с совершенно неподходящими парнями, хотя до этого была воплощенной скромностью. Владик, как выяснилось, просто с ума сходил из-за нее, но Вика его избегала…

– Владик? С ума сходил? – изумился Марк, который слушал рассказ Синельникова, мрачно глядя в тарелку, а потом даже закрыл лицо рукой.

– Он не всегда был таким маргиналом, в училище его хвалили. Говорили, подавал большие надежды. И на четвертом курсе он тоже слетел с катушек: пьянки, прогулы, драки. Похоже, он пытался вытащить Вику из этой компании, но получалось плохо. В конце концов Вика взялась за ум и смогла достойно закончить училище, но Владик так и не выправился и скатывался все ниже.

– Мама ей как-то помогла…

– Да, без Ольги Аркадьевны здесь не обошлось. А Владик… Я поговорил с вашей Вигаркиной…

– Как она?

– Неважно. Более-менее восстановилась после инсульта, но… В общем, соображает плохо. Но прошлое помнит. Особенно про Владика. Она узнала о существовании брата, когда Владику было лет четырнадцать. К Светлане пришла его мать, все рассказала, попросила присмотреть за мальчиком – у нее обнаружился рак, долго она не прожила, и Светлана по мере сил пыталась опекать Владика. Светлана очень расстраивалась, что у брата не сложилась жизнь, и винила в этом Вику.

– Вику?!

– Да. Говорила, что она жестоко поступила с Владиком, сломала его. А подняться он так и не смог.

– Ничего себе! Кто бы мог подумать! Странно это слушать… Я не так представлял себе расклад. – Марк задумался. – Послушай, но если они оба так изменились на четвертом курсе, значит, что-то произошло летом? Это тогда отчим ее изнасиловал, верно?

– Да. Что-то произошло. А вот что именно – это другой вопрос. Тут явно концы с концами не сходятся! Дело было так: Тоня попала в больницу, Вика была с отчимом дома одна, и он ее якобы изнасиловал – ночью, спящую. Но я сомневаюсь…

Синельников с легкой брезгливостью смотрел на сидящего напротив полного лысеющего мужчину, который страшно трусил и потел, то и дело вытирая лоб платком. Тот встретился с Сережей в городе и просто умолял ничего не говорить жене, чуть в ногах не валялся. На насильника он и правда не был похож: трусоватый, слабый, под каблуком у жены и вовсе не половой гигант, как сам признался.