Я всегда остаюсь собой

Я выпустил из легких воздух с криком разочарования. Между деревьями стал перекатываться голос, глубокий и чужой, сильный и хриплый. Это я сейчас должен там быть. Нужно было заменить тело, а не душу. В этом теле я должен был отомстить за смерть папы. Я снова крикнул и почувствовал, как под обтягивающей футболкой напрягаются мышцы, как все мое тело – теперь я должен называть его своим телом – дрожит от гнева.

Сделай свое дело как следует, сказал я хозяину этого тела. Надеюсь, что ты так же тверд духом, как силен телом. Я хочу вернуться в свой молодой взрослеющий организм и увидеть, что все мое тело покрыто кровью убийцы моего отца. Я надеюсь вернуться и испытать прилив адреналина, который переполнит это тело и прольется мне в душу. Надеюсь, что ты не будешь долго расслабляться и радоваться тому, какую работу ты совершил, а тут же обменяешься со мной обратно и дашь мне это пережить.

Если сможешь сюда вернуться…

Я рухнул на разогретую землю. Лежал на ней, раскинув руки, задыхаясь, ждал, надеялся, пытаясь овладеть собой и своими мыслями. Потихоньку я успокоился.

Я сделал то, что нужно. Это точно. Если и есть кто-нибудь, кто сможет управиться с происходящим дома, то это прошлый хозяин этого тела. Он наверняка полицейский. Даже если сейчас он находится в отпуске, он разрулит ситуацию лучше, чем я. В любом случае мне остается только ждать. Это может занять некоторое время. А что, если, сделав работу, он увидит, что всякий раз, пытаясь вернуть его обратно, браслеты загораются? Что, если ему придется гнаться за убийцами несколько часов, а может, дней, а может, и еще дольше?

Он наверняка захочет вернуться в свое тело. А мне нужно ждать. Здесь. Кстати, здесь – это, вообще, где?

Я огляделся.

У лесной поляны, где я рубил дрова, стоял деревянный дом. Видимо, это его дом. Мой дом.

Я пошел по направлению к нему. Казалось бы, ходьба – это просто ходьба, но меня не покидало ощущение, что мне необходимо вспоминать, как это делать. Шаги стали другими. Стопы развернуты чуть-чуть иначе, походка другая, брюки иначе касаются кожи. Невозможно разучиться кататься на велосипеде, но если внезапно вам заменят колеса, вы сразу это узнаете.

Интересно, меня там ждут?

У него есть жена, дети? Как это все отразится на моей жизни, на нашей жизни?

Дом был огромный. Два этажа, общая площадь – несколько сотен квадратных метров. Стены сложены из коричнево-красных бревен, на окнах – толстые белые занавески, на крыше – большая каменная труба.

Вокруг резкий запах деревьев, горелой древесины, земли; воздух был свежим и немного влажным. Свет, проникавший прямыми лучами сквозь деревья, затоплял дом яркой белизной, слепившей глаза.

Мне стало интересно, как я выгляжу. Я пошевелил языком во рту, вдруг осознав, что у моего нёба, у внутренней поверхности щек теперь совершенно иной вкус, с металлическим, даже копченым оттенком – совсем не то, к чему я привык. Запах моего пота стал другим, более острым; я чувствовал, как ногти на моих ногах при ходьбе касаются внутренней поверхности ботинка, как волосы на груди прилипают к коже под футболкой. Вдруг оказалось, что можно заметить столько всего. Эта атака ощущений меня оглушила, мне пришлось остановиться на минуту-другую, постоять на тропинке, которая вела из леса к дому, и просто привыкнуть ко всему новому, снова привыкнуть дышать.

И, только войдя в дом, я понял, как жарко было на улице.

В доме было прохладно: во-первых, бревна представляли собой прекрасную теплоизоляцию, а во-вторых, в помещениях была отличная вентиляция. Я прошелся по всем комнатам, ища других людей или каких-нибудь объяснений, информации о последних обитателях.

Никого не было. В доме находилось все необходимое, однако сам он был огромен, прохладен и необитаем. Это не был обычный жилой дом, скорее апартаменты для продолжительного отдыха, которые обычно сдаются на туристический сезон. Широкие коричневые кожаные диваны, огромная плазма над камином, в котором все еще лежали обгорелые поленья. На балконе – мягкое кресло и соломенное кресло-качалка. Большие фотографии природы на стенах, огромная, прекрасно обставленная кухня, соединенная с гостиной, толстые деревянные колонны, на которые опирался высокий потолок, пересеченный деревянными балками.