Я всё ещё здесь (СИ)

— А как же Леся? — клянусь, где-то в глубине я сейчас просто себя ненавижу. — Она тебе лишь написала, что сваливает, и ты тут же готов переметнуться? А ты не ищешь сложных путей, смотрю, — и блять, я готова просто выбежать из этой больницы, чтобы побыстрее оказаться за её пределами, чтобы сползти по ближайшей стене и просто зарыдать в голос оттого, что со мной стало. — Я лучше напоследок повидаю родителей, какими бы они не были... — чувствую, что мне нужно говорить размереннее и тише, иначе водопада из глаз не избежать в ближайшие минуты. — Прости...

Толкаю его плечом и хватаюсь за ручку двери.

Вылетаю, бегу по коридору и едва стараюсь не ускоряться, дабы не выглядеть сумасшедшей перед людьми в белых халатах.

Несколько этажей, несколько пролётов, ноги несут, как заведённые, совсем скоро я оказываюсь на парковочной площадке и сворачиваю куда-то во дворы, мотыляя головой и пытаясь понять, никто ли за мной не следил.

И как только в поле своего зрения никого не нахожу, сваливаюсь на ближайшую лавку и закрываю лицо обеими руками.

Я не плачу, и даже не реву. Я просто вою в голос, покуда изнутри разрывает нечто, что едва сдерживает от побега обратно. Чёрт, да даже выстраиваемая стена из железа и камней даёт трещину, позволяя человечности хоть на немного протиснуться и позволить мне вспомнить, как сильно я желала оказаться в его объятиях. Как сильно желала наконец повиснуть на его шее и простить всё, что только можно. Выпросить у судьбы шанс и простить ей то, что так безбожно отобрала у меня два года.

Но этому не быть. И разрывающийся телефон тому подтверждение, входящий заставляет голову работать в нужном направлении, когда фокусирую взгляд на имени звонящего.

— Максим? — пытаюсь не хлюпать носом и вообще утереть слёзы, но Макс обескураживает новостью, что он у стен больницы.

Напрягаюсь, оглядываясь по сторонам и словно заставляя истерику инстинктивно отступить.

— Я всё объясню. Иди к чёрному ходу, я буду на другой стороне улицы.

Глубоко вдыхаю и механически стираю тыльными сторонами ладоней слёзы. Настраиваюсь на лучшее, пытаюсь даже отрепетировать улыбку и медленно иду, будто ожидая, что лёгкие порывы ветра сотрут с моего лица остатки тех эмоций, которые я оставила в пределах этой больницы.

Разворачиваюсь и смотрю на неё, как в последний раз. Замечаю авто Максима и снова примеряю на своё лицо лёгкую улыбку.

Сажусь на пассажирское, вскользь замечаю его абсолютно идентичные нервы, когда он сжимает пальцами фильтр сигареты так, что невольно возникает вопрос: как она ещё не переломилась?

Авто трогается.

Что стоят какие-то несколько часов, прежде чем мы добираемся до дома. До того самого, где мы впервые встретились. И где я и подумать не смогла бы, что через пару лет обернётся всё вот так.

По дороге мы особо и не поговорим, мы сделаем это в пределах дома, на кухне, рассевшись на тёплом полу в компании скотча.

Макс расскажет мне о том, как передал Алесю своему другу, дабы лично не светиться в пределах психушки. Расскажет о его сообщение, что тот не подвёл, сделал всё, как нужно. Поднимет очередной тост и мы выпьем наконец за полноценную жизнь без Глеба, к которой я, наверняка, ещё не скоро смогу привыкнуть.

Я же, в свою очередь изрядно поднакидавшись, расскажу о тех душевных переживаниях, что постигли меня в палате рядом с Мортом. А ещё я не до конца поверю сперва, когда Макс расскажет о беременности той, которую теперь вдвойне ненавижу.

Такие долгие, кажущиеся вечностью три месяца.

Лесе стоит только взглянуть в окно, как в голове тут же всплывают картинки того самого вечера, как Гоша приволок её сюда, к дверям этого проклятого заведения.

Она тогда практически ото сна отойти не успела, но выработанная реакция организма успела сделать своё дело и девушка тотчас затрепыхалась в его руках, вынуждая применять силу и держать возле себя. Затем — пропасть. Её явно облачали выбежавшие санитары и понимание того, что обратного пути уже нет.

Снова нервы, тонны таблеток и длительная депрессия, и как результат — выкидыш. Врачам даже трудиться особо не пришлось.

Медленными, но верными шагами она вновь стала той, какой была. Забитой мышью с дикими глазами и ненавистью ко всему живому.

Брошенная, никому не нужная, она частенько сидела подле своей кровати обняв колени и тихонько раскачивалась, пока в дверь не стучали. Это были санитары, что забирали на какие-то процедуры. И после последней она по уже изученному коридору шагала, лениво перебирая ногами, пока взгляд не коснулся чего-то знакомого... Чего-то, что заставило её поднять голову и выпучить глаза, едва успевая разглядеть того, кто стоял в проёме одной из дверей.

Но санитар вёл под руки как назло быстро, а после швырнул в палату и что-то едва различимое буркнул. Леся смогла подняться на ноги только спустя полчаса, выглядывая из палаты и усердно таращась на ту дверь, в которой, кажется, видела призрака прошлого.

Она готова была поклясться... Светлые волосы, болотные глаза и скошенная улыбка. Этот набор заставлял сердце вылетать из груди, покуда она не цепанула идущую мимо девушку, соседку по палате.