Я всё ещё здесь (СИ)

— Ты как думаешь? — я думаю, что идиотизма в этом вопросе столько же, сколько китайцев в китае. Но его хмурый вид и брови насупленные явно дают понять, что я сейчас должна открыть рот и что-то пробубнить. И желательно, чтоб это “что-то” несло заинтересованность в диалоге.

— Хочешь, чтобы я напоминала минивэн и отбивала всех недоброжелателей животом? — ухмыляюсь и стараюсь увести разговор в другое русло, продолжая перемешивать свой латте, остывший лет пятьдесят назад. — Ребёнок будет формироваться под звуки стрельбы и стоны жертв, а когда родится, я больше чем уверена... — наконец делаю глоток кофейного напитка и отставляю стаканчик обратно на стол, — вместо машинки игрушечной ствол попросит.

Моя фальшивая улыбка находит отражение в собеседнике, когда он вдруг откладывает погрызанный бургер и кладёт локти на стол, чуть подаваясь вперёд корпусом и переходя на диапазон, когда его голос слышен только в пределах нашего столика.

— Просто напоминаю, — его огонёк в глазах и задорная ухмылка наверняка создают вид, что милая пара просто пришла пошептаться и обсудить пару насущных тем. Ох если бы кто-то подозревал, как мне хочется опрокинуть этот стол или хотя бы вылить содержимое моего стакана ему на голову... — я кончу в тебя тогда, когда посчитаю нужным.

В моём ответном оскале он тоже находит отражение, я будто сжимаю нервы в кулак и наклоняюсь ближе, уже было готовая дать ответ, который так долго сидел в моей глотке, но неожиданный звонок ломает всё к чёртовой матери, и моё желание так и остаётся желанием высказать этому придурку всё, что думаю насчёт его больных идей.

— Слушаю, — в одно простое слово он вкладывает столько нервозности, что позвонивший наверняка явно чувствует, насколько не вовремя позвонил. Но в следующую секунду выражение лица Глеба вдруг сменяется, проходя через всю палитру эмоций.

Блондин явно нервничает, забывает напрочь про голод и тянется к кошельку, доставая купюру и кидая на стол.

— Пошли, — держит трубку у уха, а сам кидает мне короткий приказ и встаёт с места, своей спешкой намекая, что скорый уход не требует отлагательств.

Бодро перебираю ногами, поспевая за ним, но он всё равно хватает за руку и тащит за собой, будто опасаясь, что я отстану.

— В чём дело? — вопрос догоняет его спину, но он всё ещё целиком и полностью погружён в разговор. — Что случилось? — не уступаю, ровно как и он, вслушиваясь в каждое слово того, кто вещает с другого конца провода.

— Как они узнали? — блондин наконец вставляет свою реплику в разговор, но даже из этого не нихрена не ясно. Кто “они”? О чём узнали?? Что, блять, происходит???

Но Миронов уже даже не идёт. Он практически бежит к парковке, таща меня за собой. А после открывает двери и рывком закидывает меня в салон, спеша за руль и быстро трогаясь с места.

Признаться, это первый раз за кучу времени, когда я с замиранием жду, когда же он наконец бросит трубку, чтобы поговорить. Разговор с ним мне сейчас просто, блять, необходим, ибо я и не припомню уже, когда последний раз его таким видела. Его... человека, который, кажется, ничего на свете не боится.

— Что происходит? — он сбрасывает вызов, кидая перед этим короткое “Держи меня в курсе”, а я и дождаться не могу, пока он телефон спрячет, тут же атакую его своим паническим видком.

— Люди этого ублюдка, которого ты замочила, — нервы выдают с потрохами, он тяжело дышит и сосредоточенно смотрит на дорогу, впиваясь в руль так, будто его надо хранить, как мобильный Папы Римского, — не знаю, каким образом, но они на нас вышли.

Он не блещет желанием говорить дальше, а я и не особо полыхаю стремлением узнать, что из этого следует. Потому что понимаю. Всё, блять, прекрасно понимаю, щёлкая невидимый переключатель и переводя сердце в работу нон-стоп.

Мы мчимся с такой скоростью, что мне даже страшно взглянуть на спидометр. Но ровно до того момента, когда Глеб бьёт по рулю и смачно выругивается. И виной всему этому факт того, что бензин имеет свойство кончаться.

До ближайшей заправки оказывается километров пять, Миронов небрежно паркуется и вылетает из машины, быстрым шагом топая к кассе. Проводит там с пару минут и уже было хочет вернуться, я вижу это, но сердце вдруг издаёт громкий стук, и меня кто-то вытаскивает из авто за волосы, удерживая и заставляя непроизвольно пискнуть.

— На пол! — держащий меня ублюдок сжимает горло и выставляет руку, направляя объятый пальцами ствол прямо на Глеба.

Но блондину, видимо, чужды указы, он лишь продолжает надвигаться подобно быку на красную тряпку, пока истошный голос над ухом не повторяет команду. Которая, к слову, не срабатывает и во второй раз. И, как следствие, срабатывает затвор.

Выстрел, мой крик, и пуля, что задевает плечо Миронова и напрочь сбивает с ног.

Он валится на пол, а я успеваю лишь окончательно охуеть, покуда грубая рука не впивается в волосы, отправляя мою голову на знакомство с бензоколонкой.

Удар, в глазах плывёт, затем темнеет, я перестаю чувствовать ноги и валюсь на землю мёртвым грузом, продолжая слышать отголоски борьбы, которая вырисовывается за спиной.