Я всё равно тебя добьюсь

– Мне кажется, скоро проблема решится сама, – невесело замечаю.

– Почему?

– Потому что он даже не посмотрел в мою сторону.

– А на что ему любоваться? На валяющееся тело? Иди, поговори с ним.

– Не хочу… Я боюсь…

– Топора в его руках?

– Нет. Боюсь того, что он может сказать.

– Волков бояться – в лес не ходить. Давай, давай, – меня практически скатывают с кровати. – Иди, доченька. Разбирайся с личной жизнью. Заморочила бедным парням головы, умей расхлёбывать последствия.

– Не поняла: ты меня ругаешь или поощряешь?

– Мотивирую, – да, шлепок по заднице однозначно мотивирует. Неохотно поднимаюсь на ноги и плетусь на выход.

Крыльцо к этому моменту меняется до неузнаваемости. Никаких завалов, места – танцуй ламбаду. А ведь свалка здесь складировалась сколько я себя помню. Запасные колёса и проржавевший металлолом настолько облюбовал здешний угол, что на деревянном настиле остались следы первичной, ещё не выжженной солнцем краски.

Сто процентов, папа себе теперь новое занятие найдёт: шкурить и лаком снова покрывать. Или припряжет "бесплатную татуированную рабочую силу" Дачный сектор, конечно, та ещё кабала. Бесконечный ремонт, конца которому никогда не видно.

"Бесплатная татуированная рабочая сила" обнаруживается возле теплицы. Разносит дрова в щепки. Ещё и без футболки. Жара, весь вспотевший, мышцы напряжены… это слишком. Впору печатать и продавать в массы календарь: "сексуальные деревенские будни".

Подхожу к Нечаеву, но что собираюсь ему сказать – всё так же не знаю. Разговор с мамой слегка зашевелил мозговой процесс, сдвинув его с мёртвой точки, но это всё-таки дело не сиюминутное. Чтобы она не говорила про сердце и другие органы, здравый смысл тоже имеет право голоса.

– Наши-то где? – меня замечают, но не оборачиваются.

– Ушли на речку. Софа ещё нацелилась до коровника дойти, рилс поснимать.

– Прикол. Бодатым хана. Не удивляйтесь потом, если они перестанут давать молоко. А ты чего не пошла?

– Тебя ждала. Где ты был?

– Думал.

– Что-то надумал?

Занесённый топор так и не находит следующую цель. Тим опускает его и, закинув на плечо, подходит ко мне, окатывая меня дурманящим мужским запахом. Дровосек, блин из фильмов для взрослых.

– Что я идиот.

– Самокритично.

– Зато честно.

– Сдаёшься?

– И не подумаю. У меня ещё в запасе целая неделя. Не знаю как, но буду выкручиваться.

Упрямый, какой же ты упрямый, Нечаев. Откуда же в тебе столько упёртости? И нет, у тебя в запасе куда больше, чем неделя. Только знать об этом пока никому не стоит. Сначала мне нужно закончить прерванный вчера разговор кое с кем другим…

* * *

Знакомый до мурашек двор. Старенький, сохранивший эхо прожитых лет, но тщательно приведённый в порядок. Баба Клава, как человек старой закалки, не любила нововведения. Даже когда ей провели водопровод она до последних своих дней упрямо мыла посуду в тазиках. Потому что привыкла.

Внутри маленькой избушки тоже сохранилась аутентичность. Крытая веранда с крыльца выводила в небольшое помещение с низкими потолками. Большие картины, много иконок, ажурные салфетки на всех имеющихся поверхностях, включая, смотрящийся как бельмо, новенький плазменный телевизор, наполеоновские шапки подушек на узкой металлической кровати и, конечно же, особый запах. Многие называются его "запахом старости".

Что теперь будет с домом, я не знаю. Родители Саши живут в городе и сюда возвращаться не планируют. Он тоже не хочет прозябать здесь, его судьба расписана на много лет вперёд. Скорее всего, участок просто продадут и тогда безвозвратно уйдёт целая эпоха.

Сашу нахожу в "нашей" комнате. По сути, в его, но я сама столько раз ночевала здесь будучи мелкой. Вместе с ним, на разобранном старом диване. В те годы ни о какой аморальщине не шло речи: мы строили из баррикад и простыней шалаши и развлекались до самого утра, рассказывая всякие страшилки.

Позже, уже после того как мы начали встречаться и он приезжал на каникулы, я, конечно, тоже частенько оставалась. Засыпать в обнимку ― что могло быть приятнее? А утренний секс? Осторожный и тихий, чтоб не разбудить бабу Клаву? Такой адреналин-то.

Больше чем уверена, всё она слышала: и скрипы, и шорохи, и пыхтение. Просто виду не подавала. Сейчас вспоминать об этом жутко стыдно, а тогда-то мы считали себя такими умными и осторожными, куда б деваться.

Помнится, последний наш раз здесь перед первым курсом, в конце лета. А вот последний "вообще"… очень давно. Ещё по весне. Похороны, куча родственников, которые только-только разъехались, приезд Тимы, после которого всё пошло кувырком, ― было совсем не до этого, но что ещё страшнее ― взаимного влечения нет и теперь, когда для этого вроде как есть все условия.

А ведь Саша всем хорош. Вот сейчас он стоит такой высокий, подтянутый и шикарный, хоть слюнями пол заливай… Только нет их. Нет желания наброситься и разрывать одежду. Я просто перестала хотеть его. И, кажется, это действительно финал.

Мама права ― не дело жить воспоминаниями тех чувств, что были когда-то. Неправильно это. И ждать их возвращения тоже сомнительное действие. Гарантий-то никаких нет.