Я выбираю смерть

— Сан позволяет вам пить, святой отец? — осведомился он у Хирта.

— Вы же меня узнали, — откликнулся тот. — Мой сан позволяет мне все. В разумных пределах.

Эллас кивнул, проигнорировав некоторую грубость высказывания, и повернулся к Елари.

— Дама?

— Да, пожалуйста. Немножко, — кивнула девушка.

— Мне один бокал, — сказал Лейст.

— Ого. Кто-то ушел в завязку, — усмехнулся Эллас. — Да ладно, ладно, один так один. Я, честно говоря, не намерен устраивать пьянку. Это так, для аппетита. Тут у нас, вообще-то, ночь.

— По ночам не часто ремонтируются? — спросил Хирт.

Эллас посмотрел на него, как на умственно отсталого.

— У меня серьезная контора, — сказал он. — Часы работы, все такое. Уж извини, но ваш так называемый прилет — огромное исключение из правил.

— А где же работники? — Хирт оглянулся, будто надеясь увидеть за спиной роту механиков с разводными ключами в руках.

— Ночь, ваше преосвященство. Ночь! — Эллас помахал руками у него перед лицом. — Ночью работники делают детей со своими женами, в своих домах.

— Давайте выпьем, — предложил Лейст. — За встречу.

Когда стаканы ударились о стол, Эллас вытер губы салфеткой и окинул взглядом налегающих на еду гостей. Он дал им несколько минут, чтобы утолить первый голод, а потом заговорил:

— Итак, мой старый друг прилетает среди ночи на краденом полицейском корабле. На нем гинопосская форма, с ним двое узоргов: девушка и священник. Что я должен думать, дружище? Ах да, я забыл упомянуть твое лицо. Над ним потрудились знатные мастера своего дела. В своем роде это — шедевр. Наверное, придется вызвать врача, чтобы наложить пару-тройку тысяч швов…

— Не нужно врача, — сказала Елари. — Я смогу.

Лейст даже не заметил этих ее слов — он, со смешанным чувством удивления и отвращения, смотрел на свою форму. Его одежда осталась на гинопосском корабле, в суматохе он и думать о ней забыл.

— Твою мать, — шепнул Лейст.

— Еще бокальчик? — предложил Эллас.

— Пожалуй… Черт, теперь уже точно без шансов. Нам нужно лететь отсюда, Эллас. Как можно скорее. Можешь помочь?

Эллас покачал головой.

— В первую очередь вам нужно поесть и выспаться. Позволь девушке разобраться с твоими ранами. Отдохни. Раз уж разбудил меня среди ночи, так прояви уважение к моему гостеприимству.

Усилием воли Лейст заставил себя расслабиться. Выпил еще немного вина, и почувствовал, как по телу разливается тепло.

— Итак, — заговорил Эллас. — Прежде чем все начнут отключаться, я бы хотел услышать краткое содержание предыдущих событий.

Глава 30

После ужина Эллас показал гостям их комнаты. Елари сразу же зашла к Лейсту, заставила его сесть в кресло и занялась его ранами.

— Насколько все плохо? — спросил Лейст внезапно охрипшим голосом.

Лицо Елари было сосредоточенным, она обрабатывала раны антисептиком.

— Терпимо, — сказала она. — Если не будешь дергаться, даже шрамов не останется. Тебе… Разве не больно?

— Что?

— Я сейчас попала прямо в рану. Прости.

Лейст усмехнулся, поняв причину ее смущения.

— Это даже рядом с болью не стояло, — сказал он. — Мои понятия о боли существенно расширились уже на первом году службы.

Рука девушки на миг замерла, но потом вновь начала протирать лицо. Лейст прикрыл глаза, когда пахнущая спиртом вата приблизилась к ним.

— Почему ты решил пойти в десант? — спросила Елари.

Лейст долго молчал, не зная, что сказать. Простой вопрос, на который так сложно найти ответ. Он ведь знал тогда, какая это страшная мясорубка — космический десант. Элитные войска, сохранившиеся со времен Великой Экспансии. Бойцы, готовые ко всему, что хотя бы гипотетически может существовать во Вселенной. На первом же занятии инструктор сказал: «За каждую ошибку я буду наказывать вас страшной болью. И вы будете мне благодарны за это. Потому что когда вы пойдете в реальный бой, то за каждую ошибку вас будут карать смертью». Тогда еще можно было уйти, однако Лейст стиснул зубы и шагнул вперед, в страну чудес. Иначе как чудом нельзя было это назвать: вчерашний стеснительный мальчишка, который избегал любых конфликтов, без промаха стрелял по движущимся мишеням, в одиночку противостоял полусотне противников, управлял тяжелыми боевыми кораблями. Нет, это не давалось ему легко. Каждому успеху предшествовала настоящая агония. Каждый успех пробуждал в душе лишь одно чувство: дикую радость отсутствия боли.

— Боль, — сказал наконец Лейст.

— Что?

Он не видел лица Елари, но готов был поклясться, что она смотрит на него, и из ее зеленых глаз текут слезы.

— Я пошел туда, чтобы найти боль.

— Зачем? — шепнула она и добавила, чуть слышно: — Дурак…

— Потому что был слишком труслив, чтобы последовать за отцом.

Он открыл глаза. Елари держала в руке лазерный сшиватель, а ее щеки были сухими.

— Сейчас не шевелись, хорошо?

Лейст кивнул и уставился в потолок, позволяя ей делать свое дело.

— А как насчет тебя? — спросил он.

— Что насчет меня?

«Почему ты тогда ушла?» — хотел спросить Лейст, и не мог. Вздохнув, он спросил о другом:

— Что ты собираешься делать теперь?