«Я вырос в сталинскую эпоху». Политический автопортрет советского журналиста

Новая иерархия вовсе еще не совершившийся факт, а еще процесс, в достаточной мере противоречивый и ощутимый. В закреплении новой позиции существенны два момента военного времени. Они резко протолкнули давно намечавшиеся изменения. Первое – это военная иерархия, которая сразу все прояснила. То, что вне ее было подхалимством, в ее пределах стало чинопочитанием. Содержание получило форму, красивую, правильную, молодцеватую, совместимую с честью и доблестью. Иерархия проецировалась в гражданский быт, где выглядит, конечно, иначе. Вероятно, только на фоне военных ассоциаций возможен ректор Вознесенский[187], который кричит на студентов, если они перед ним не успели вскочить или снять шапку. К нему как-то пришла на прием (наниматься) преподавательница французского языка. В кабинете у него лежит дорожка. Она пошла мимо дорожки. Вознесенский сказал: «Вернитесь и пройдите по дорожке». Она вернулась и пошла по дорожке[188].

В послевоенные годы социальная иерархия изменилась: вверху множество привилегий, преимущественно в части питания, обуви, жилищных условий; внизу та же нищета, недоедание, двухэтажные нары в бараках.

А колхозники – сущие рабы, из ярма не выходят, а сидят голодом (местный говор. – А. К., О. Л.), хлеб считают граммами, а не пудами, как было раньше, да провались все, – обращалась к секретарю Ильинского райкома местная учительница в неподписанном письме. – Женщины мучаются непосильной работой, страдают от тяжелых болезней, свету не видят, молоко копят, чтобы ведрами поглощали Опутин и Ведерников, а их жены прыгают, танцуют фокстроты, в клубе руководят кружками танцев, а у колхозницы дети голы, босы, голодны и выхода, просвета не видно, проклятие всем, анафемы[189].

В архиве сохранился любопытный документ: «Докладная записка» начальника горотдела МГБ на имя секретаря Березниковского горкома от 5 февраля 1947 г., помеченная грифом «Совершенно секретно». В ней майор Беланов информировал партийное руководство города о настроениях населения в период избирательной кампании в Верховный Совет РСФСР. Сообщив, что большинство трудящихся активно одобряют и поддерживают это мероприятие, офицер ГБ перешел к освещению неправильных мнений меньшинства:

Бывший кулак «Д» среди рабочих говорил: «До того доголосовали, что кушать нечего. Раньше не голосовали, а всего было довольно. Если будут все время колхозы, то ничего не будет. Когда дадут свободно жить людям, тогда все будет, а если дальше это будет продолжаться, то совсем с голоду сдохнем. Провались эта вся жизнь». Слесарь Мендерский во всеуслышание заявил: «А кто же будет голосовать за Белый дом? Конечно, мы! Смешно, будем голосовать, а кандидат по избирательному округу один. На самом деле, было бы их 4–5, другое бы дело. Вообще, все это чепуха!»[190].