«Я вырос в сталинскую эпоху». Политический автопортрет советского журналиста

В политической культуре 1930–1950-х годов было не принято подчеркивать личностное начало. Сталин предпочитал собственную позицию маркировать знаком ЦК партии, или генеральной линии, отнюдь не личным мнением. Школьников учили: «я» – последняя буква алфавита. В ходу был клеймящий неологизм – «отсебятина». Здесь М. Данилкин отступает от риторического канона, осознает это и стремится оправдаться.

²⁾Я входил в большую жизнь под призыв Сталина: молодежь – наша будущность, наша надежда, товарищи.

Данилкин, по всей видимости, по памяти воспроизводит и усиливает слова Сталина, произнесенные на V Всесоюзной конференции ВЛКСМ: «Комсомол всегда шел у нас в первых рядах наших борцов…Я не сомневаюсь, что комсомол и теперь в вопросе проведения в жизнь социалистической рационализации займет подобающее ему место» (Сталин И. О комсомоле. М.: Молодая гвардия, 1929. С. 39, 45).

³⁾…«сто томов моих партийных книжек»…

цитата из вступления к поэме В. Маяковского «Во весь голос»: «…я подыму, как большевистский партбилет, все сто томов моих партийных книжек».

⁴⁾Я всерьез, по велению души воспринял близко к сердцу и к повседневному руководству указания В.И. Ленина: каждый коммунист должен быть чекистом.

Данилкин поправляет Ленина, который писал: «Хороший коммунист в то же время есть и хороший чекист» (см.: В.И. Ленин и ВЧК. Сборник документов. М.: Политиздат, 1975. С. 363). Данилкин вводит момент долженствования, которого у Ленина нет.

⁵⁾ Настоящий революционер не может быть догматиком и начетчиком: он обязан творчески воспринимать марксизм-ленинизм, а не заучивать его положения, уметь претворять положения теории на практике.

Данилкин своими словами пересказывает известную формулу Сталина: «Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего», – процитированную в «Кратком курсе истории ВКП(б)» (М.: ОГИЗ; Госполитиздат, 1945. С. 193).

⁶⁾До тех пор, пока не ликвидировано капиталистическое окружение, нельзя считать победу социализма в нашей стране окончательной.

Имеется в виду следующее высказывание Сталина: «Мы могли бы сказать, что эта победа является окончательной, если бы наша страна находилась на острове и если бы вокруг нее не было множества других, капиталистических стран. Но так как мы живем не на острове, а “в системе государств, значительная часть которых враждебно относится к стране социализма, создавая опасность интервенции и реставрации”, то мы говорим открыто и честно, что победа социализма в нашей стране не является еще окончательной» (Письмо т. Иванова и ответ т. Сталина // Правда. 12.02.1938).

⁷⁾По мере нашего продвижения вперед будут непрерывно меняться тактика врага, средства его маскировки, те силы внутри страны, на которые он делает свою ставку.

Данилкин ссылается на доклад Сталина на февральско-мартовском (1937 г.) пленуме ЦК ВКП(б), в котором он говорил о том, что враждебные государства делают ставку на врагов с партийным билетом: правых, троцкистов, двурушников. «Из докладов и прений по ним, заслушанных на пленуме, видно, что мы имеем здесь дело со следующими тремя основными фактами.

Во-первых, вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств, в числе которых довольно активную роль играли троцкисты, задела в той или иной степени все или почти все наши организации как хозяйственные, так и административные, и партийные.

Во-вторых, агенты иностранных государств, в том числе троцкисты, проникли не только в низовые организации, но и на некоторые ответственные посты.

В-третьих, некоторые наши руководящие товарищи, как в центре, так и на местах, не только не сумели разглядеть настоящее лицо этих вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, но оказались до того беспечными, благодушными и наивными, что нередко сами содействовали продвижению агентов иностранных государств на те или иные ответственные посты. Таковы три бесспорных факта, естественно вытекающие из докладов и прений по ним» (Доклад И.В. Сталина на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б). 03.03.1937. (дата обращения: 04.07.2018)).

Примечательно то, что М. Данилкин, относящийся к большому террору 1936–1938 гг. резко отрицательно, прибегает к его риторике для обоснования собственной позиции.