Я взлечу

На самом деле я всего лишь стояла перед зеркалом и мазала волосы гелем, но кому понравится, что старший брат вламывается в ванную, когда ты собираешься?

– Ты вообще знаешь, что такое правила приличия?

– А ты знаешь, что такое не опаздывать? – Трей смотрит на часы. – Бри, до службы двадцать минут. Ма уже готова.

Я делаю на лбу начес.

– Зачем мы вообще туда идем?

Ну серьезно, если бы меня уволили из церкви, только сам Иисус смог бы убедить меня пойти туда на службу. Клянусь, только он. Но даже ему я бы сказала, что подумаю.

– Честно, сам не понимаю, зачем ма туда идти, – признается Трей. – Но она идет. Собирайся давай.

Вообще ничего не понимаю. Трей выходит, я за ним. Джей уже сидит в джипе.

– Слушайте сюда, – говорит она. – Все будут сплетничать о том, что меня уволили. Постарайтесь не обращать внимания и не огрызайтесь, ладно?

Она смотрит в зеркало заднего вида прямо на меня.

– Что ты на меня смотришь?

– Сама знаешь. – Она начинает сдавать назад. – У тебя язык острый, как у отца.

И как у нее. Ну да ладно.

До храма Христа всего пять минут езды. Парковка забита, и кое-кто припарковался на щебенке в соседнем дворе, тоже в собственности церкви. Мы паркуемся там же, хотя раньше у Джей было личное парковочное место. С него уже убрали табличку.

Внутри храма Джей всем улыбается, как будто ничего не случилось. Даже обнимает пастора Элдриджа. Он раскрывает объятия и мне. Я сухо ему киваю и иду дальше. Трей тоже. Наша мелочность не знает границ.

Наша скамья – хоть табличку с фамилией вешай – стоит в задних рядах. Отсюда видно всего понемножку. Служба еще не началась, прихожане бродят по святилищу и беседуют маленькими группками. В первом ряду сидят пожилые женщины – их называют «мамы» – в больших шляпах. В сторонке собрались несколько священников. Я вижу среди них завитую голову священника Тернера. Вот уж для кого у меня ни единого нормального взгляда не найдется. Несколько месяцев назад он закатил прихожанам лекцию о том, что родители не должны обнимать и целовать сыновей, а то вырастут геями. Родители Сонни сказали, что большего бреда еще не слышали, и с тех пор Сонни с сестрами сюда ни ногой. А я никогда не упускаю возможности показать Тернеру средний палец.

И сейчас не упускаю. Но он сегодня без очков и приветственно машет мне в ответ. Ну я и решаю расщедриться на фигуру из двух средних пальцев.

Трей заставляет меня опустить руки. У него дрожат плечи от еле сдерживаемого смеха.

Впереди сидит и бабушка с другими оформительницами. У нее самая большая шляпа. Она что-то говорит подругам, и все оглядываются на нас.

– Пусть только попробует про меня сплетничать, – говорит Джей. – А что за ужас синтетический у нее на голове? Это парик или труп животного?

– Ма! – укоряет Трей. Я фыркаю.

По центральному проходу идет дедушка. На каждом шагу кто-то да приветствует его: «Доброе утро, священник Джексон!»

Всюду, кроме церкви, его называют Стариком. Его живот, кажется, вот-вот разорвет жилет. Галстук и платок у него фиолетовые, под цвет бабушкиного платья и шляпы. Дедушка с бабушкой всегда одеваются в одни и те же цвета. И не только по воскресеньям. Они приезжали в Маркхэм на футбольные матчи поддержать Трея в одинаковых спортивных костюмах. Брат сам не играл, он был барабанщиком, но в университетах, исторически созданных для чернокожих, оркестр ничуть не хуже сборной по футболу. Не, он даже престижнее.

– Ну что, вот и вы, – произносит дедушка – это он так здоровается – и, перегнувшись через скамью, целует Джей в щеку. – Рад, что вы пришли.

– Иначе и быть не могло, мистер Джексон, – отвечает она. – Ничто на свете не отвратит меня от дома Божьего. Славься, Господь!

Я кидаю на нее косой взгляд. Нет, она на самом деле верует, но в церкви всегда включает христианку на полную мощность. Можно подумать, не они с тетей Джиной и тетей Шель вчера танцевали тверк у нас в гостиной. Не прошло и суток, а Джей уже через слово говорит то «славься», то «аллилуйя». По-моему, даже сам Иисус так не разговаривал.

Дедушка наклоняется ко мне и показывает пальцем на свою щеку. Я его чмокаю. Щека пухлая и с ямочкой, как у отца.

– Поцелуй на удачу от Капельки, – улыбается он, смотрит на Трея, и улыбка исчезает: – Парень, тебе бы к парикмахеру. Так не обрастают даже белые парни, заплутавшие в горах.

Я фыркаю. Дедушка в своем репертуаре.

– Ну что ты с самого утра начинаешь? – вздыхает Трей.

– Это не у меня из головы кустарник вырос. Джейда, вы как, держитесь?

Ну конечно, он в курсе. Дедушка – старший священник и знает все.

– Да, сэр, – говорит Джей. – Мы справимся.

– Я не спрашивал, справитесь ли вы. Я спросил, как дела сейчас.

– У меня все под контролем, – отвечает Трей.

– С твоей-то ерундовой работенкой? – спрашивает дедушка.