Я взлечу

– Жаль, что раньше не удалось. Я несколько недель оставляла вам голосовые сообщения, и мне ни разу не перезвонили.

– Приношу свои извинения. Я катастрофически не успеваю все…

– Это на мою дочь в прошлом месяце напали охранники Лонг и Тэйт, – перебивает его Джей. – А знаете почему? Она торговала сладостями, мистер Кук. Не наркотой, а сладостями. – Джей разворачивается вместе с микрофоном и смотрит прямо на Карен. – Пока некоторые из нас беспокоятся о вреде, который причиняют их детям песни, другие боятся за жизнь и здоровье своих детей. И угрожают им те самые люди, которые должны их защищать.

Громкие аплодисменты. «Жги!» – выкрикивает тетя Шель.

– Многие из этих детей боятся ходить по району Мидтаун, потому что добропорядочные граждане могут что-то не то подумать, – продолжает Джей. – Они у себя-то дома постоянно боятся погибнуть от рук не столь добропорядочных граждан. Идут в школу – а там тот же ужас, что и дома? – Ее едва слышно за аплодисментами. – Послушайте, мистер Кук, бунт в прошлую пятницу был ответом на произошедшее с моей дочерью. Напавшие на нее охранники вернулись на работу, как будто не сделали ничего плохого. Такой урок вы хотите преподать нашим детям? Хотите научить их, что безопасность одних важнее безопасности других? Если так, то перестаньте утверждать, что хотите сделать школу надежным местом.

Половина зала встает и аплодирует стоя. Я хлопаю громче всех.

Мистер Кук ждет, пока зал утихнет, с очень смущенной улыбкой на лице.

– Миссис Джексон, мне жаль, если у вас возникло впечатление, что управление образования было недостаточно активно в отношении произошедшего с вашей дочерью. Однако мы проводим расследование.

– Ах, вам жаль, если… – Она замолкает, не договорив, как будто изо всех сил пытается не взорваться. – Извинения не приняты. Не знаю, как там идет ваше расследование, но за все это время никто не связался ни со мной, ни с моей дочерью. Хорошенькое расследование, нечего сказать.

– Повторяю, оно еще не завершено, и я прошу прощения, что мы могли быть недостаточно активны. Однако в настоящее время я не вправе…

Ничего другого он за всю встречу так и не сказал. В конце к нему бросается столько родителей и учеников, что рядом с ним приходится идти полицейскому.

Малик стоит сбоку. Может, сейчас я…

Джей хватает меня за руку.

– Пошли, – продирается сквозь толпу и догоняет мистера Кука прямо в коридоре. – Мистер Кук! – окликает она.

Он оборачивается. Полицейский делает ему знак идти дальше, но мистер Кук поднимает руку, останавливая его, и подходит к нам.

– Миссис Джексон, верно?

– Да, – говорит Джей. – А это моя дочь Брианна, на которую напали. Раз уж вы мне не перезваниваете, может, теперь уделите нам минутку?

– Пару минут, – говорит Кук полицейскому. Тот кивает, и Кук ведет нас в кабинет, забитый какими-то тяжелыми штуками. Он щелкает выключателями – духовые, ударные установки – и закрывает за нами дверь. – Миссис Джексон, еще раз приношу свои искренние извинения за то, что мы не поговорили раньше.

– Мне жаль, – отвечает Джей. Она никогда не врет, даже из вежливости.

– Мне тоже. И я понимаю, что виноват. – Он протягивает мне руку: – Брианна, рад знакомству.

Я не спешу отвечать на рукопожатие. Только после кивка Джей.

– Мистер Кук, прошу вас, просто взгляните на нее, – просит Джей. – Рассмотрите ее хорошенько, – и кладет ладонь мне на спину. Приходится стоять прямо и смотреть ему в глаза. – Ей всего шестнадцать. Она еще не повзрослела и уж точно не представляет угрозы. Она ребенок! Знаете, что я чувствовала, когда мне сказали, что два взрослых мужчины напали на мою дочь?

Мистер Кук смотрит на нее взглядом, полным сочувствия.

– Могу только догадываться.

– Нет, не можете, – отвечает Джей. – Но, мистер Кук, мне и до этого часто звонили из школы по поводу моей дочери. Согласна, Брианна любит поспорить. К сожалению, это у нее от меня. – Да ладно, хоть раз в жизни она не будет все сваливать на папу? – Но ее вызывали к директору за так называемое агрессивное поведение, когда она просто закатывала глаза! Если хотите, почитайте ее личное дело. Прошу вас, почитайте. Изучите все записи о вызовах к директору и отстранении от занятий и скажите, были ли такие меры оправданны. Мистер Кук, – продолжает Джей, – я могу дать своей дочери только одно из двух. Всего из двух. Либо школу в нашем районе, либо эту. В местной школе у нее почти не было бы шансов чего-то в жизни добиться, здесь же… Мне начинает казаться, что здесь лезут вон из кожи, чтобы она не добилась вообще ничего. Что с этим делать мне, ее маме? И что с этим станете делать вы?

Мистер Кук не сразу находится с ответом. Потом вздыхает.

– Хотелось бы сказать, что я сделаю куда больше, чем сделал. Брианна, прости, что к тебе были несправедливы.

Всего одно слово, два слога – «прости». Знал бы он, сколько мы прошли —

и никто не сказал «прости»!

Я смаргиваю слезы, пока они не пролились.

– Спасибо.