Я за тебя умру

Проснувшись утром, как только первые лучи солнца коснулись подушки, оделась и спустилась на первый этаж. В доме стояла сонная тишина, по ночным воспоминаниям нашла кухню и тихо подошла к двери. При утреннем освещении кухня выглядела ещё ужаснее, чем ночью. Толстая Берта спала на лавке, сладко похрапывая.

— Так-так-так, в общем, ничего не изменилось. — Подойдя к плите и взяв грязную поварёшку и крышку от какой-то кастрюли, со всего размаху долбанула их друг о друга, оглушительный звон прокатился по помещению. В кухню вбежали испуганные слуги. Кухарка на какое-то мгновение прекратила храпеть и через секунду захрапела с новой силою.

— Молли, докладывай.

— А что докладывать, хозяйка? Вы как все легли почивать, эта корова тоже сразу завалилась и всю ночь продрыхла.

— Ясно, надо срочно от неё избавляться. — Обратилась к слуге: — Скажи-ка, любезный, а проводник, что нас вчера привёз, ещё тут?

— Да, госпожа.

— Как только встанет, сразу ко мне его посылай. Сейчас, будь добр, найди того, кто сможет растопить печь, или сам это сделай, пока я с Молли буду осматривать припасы, вернувшись, должно быть всё уже растоплено.

— Будет сделано, госпожа.

— Да, вот ещё что: созови всех слуг, что служат в доме. — Слуга кивнул.

Мы с моей служанкой прошли в кладовую, да, негусто. Кроме наших продуктов, что мы привезли, в кладовой практически ничего не было. К потолку был подвешен небольшой окорок, в корзине с десяток яиц, а в небольшой плошке было немного сливочного масла. На этом всё, ни овощей, ни лука не было.

Немудрено, что при столь скудном питании у пожилого человека развилась цинга.

— Молли, набери картофеля, поставим варить в мундире, отрежь несколько кусков окорока, пожарим с яйцами. — Мы вернулись на кухню. В печи пылал огонь. Возле двери толпились слуги.

Окинула взглядом неряшливо одетую толпу.

— Да, работы предстоит много. И так, начнём с женщин, сначала говорите своё имя и свои обязанности. Женщины замялись. Я вздохнула. Указала на первую.

— Говори, я слушаю.

— Луиза я, госпожа. Да что говорить, госпожа, кто чем мы тут занимаемся. — Растерянно сказала женщина.

— Понятно, мужчины тоже кто чем занимаются?

Вперёд выступил Сэм, который вечером нас впускал в дом.

— Вы, конечно, извините нас, госпожа, но никаких распоряжений от нашего хозяина нам не поступало. Что мы должны подчиняться вам, — и он высокомерно задрал нос.

— Хорошо, можете идти, — ласково сказала я. И слуги, переговариваясь, развернулись к выходу. Потом уже строго добавила: — Только когда вы получите разрешение от своего хозяина, тут никто больше проживать не будет.

— Карл, — я обратилась к вчерашнему проводнику. — Скажи-ка, а в вашем селении много найдётся народу, который согласится проживать и работать в поместье?

— Так любой согласится! — И он замялся. — Я вот тоже работу ищу, хотел к господину Марку проситься, недавно у меня отец помер, гончаром он был, как гончарня сгорела, он и помер, один я теперь остался, ни двора, ни кола.

— А ты тоже гончар? — Карл кивнул головой.

— Хоть одна отличная новость с утра. Я переговорю с дядюшкой, но я думаю, этот вопрос уже решён, ты будешь принят на работу, и работой я тебя точно обеспечу. — Я довольно потёрла руки.

Слуги стояли на месте и внимательно прислушивались к нашему разговору.

Луиза выступила вперёд и с уважением спросила: «Какие будут распоряжения, госпожа?» Остальные тоже подтянулись.

И работа закипела.

Когда мужчины спустились к завтраку, дом сиял чистотой. С пола была убрана вся солома, и под ней оказались тёмные зелёные камни, отлично отшлифованные и идеально подогнанные друг к другу. Ни одной пылинки, вся мебель вычищена, гобелены на стенах выбиты. Стол и стулья в трапезной натёрты до блеска. Слуги были переодеты в чистую одежду. В общем, вид помещений и людей стал очень и очень пристойный.

К столу был подан картофель, отваренный и щедро сдобренный сливочным маслом, а также жареный бекон с яичницей. Я лично приготовила блины, добавив в них мёд, взбитый со сливочным маслом, а в качестве напитка был предложен ягодный взвар с лимоном.

Приступив к трапезе, все с осторожностью пробовали картофель, и только мы со Смитом сразу же приступили к еде с большим аппетитом.

Наш дядюшка, восседавший во главе стола, порой жмурился от удовольствия. Специально для него были приготовлены пюре и омлет с мелко нарезанным беконом. Я постаралась сделать пищу мягкой и нежной, чтобы как можно меньше травмировать воспалённые дёсны.

Завтрак подходил к концу, и господин Марк с блаженным выражением лица откинулся на резную спинку стула.

— Милая Виктория, поведай мне, старику, что за прекрасную кашу я сейчас ел? Раньше я ничего подобного не пробовал.

— Господин Марк, — начала я, но он меня прервал.

— Ангел мой, называй меня, пожалуйста, дядюшка, мне будет очень приятно. Я мило улыбнулась и продолжила.

— Дядюшка, это совсем не каша, это корнеплод, и называется он картофель.

— Удивительно вкусный картофель, — дядюшка задумчиво покачал головой.