Я за твоей спиной

– Тогда тебя будет вытаскивать Леон, а меня – ты, – спокойно отвечает Пайпер. – Я максимум как сообщник буду, сколько мне дадут? Года полтора?

– Это смотря где судить будут.

– В США? – Пайпер вдруг шумно выдыхает. – Черт… Здесь, получается.

– Скорее всего. Я не хочу тебя пугать, просто хочу, чтобы мы оба представляли все варианты развития событий. Но если что, я точно буду придерживаться твоего плана. Взял тебя, чтобы отвлекать внимание.

– Но мы много сделали, чтобы нас не поймали.

Она еще раз пробегается глазами по блокноту.

– И продолжим, но все равно должны быть готовы.

– Главное – успеть уехать отсюда, – соображает Пайпер, – экстрадиция – это сложно. Мы успеем спрятаться где-нибудь в Юте.

– Если будем знать, что нас нашли.

– Значит, должны будем знать.

– Ты, кстати, ствол-то проверь, – кивает Гэри на рюкзак. – Чарли выглядит классным парнем, но доверять вслепую в таких вопросах нельзя.

– Хорошо, – она достает из рюкзака сверток и разворачивает, – какой тяжелый.

– Покажи мне.

Пайпер протягивает ему раскрытый сверток с пистолетом. Не узнать его невозможно – «Глок‑35». Сороковые патроны, довольно тяжелая отдача, но это хороший, рабочий ствол.

– Ты перчатки брала?

– Конечно, виниловые.

– Надень. Нажми кнопку сбоку, проверь патроны.

Пайпер косится, но слушается. Пистолет для нее слишком увесистый, и обращаться она с ним точно не умеет, но с магазином справляется.

– Полный, – говорит она.

– Какая ты молодец, что пошла к Леону, – выдыхает Гэри. – Я только сейчас понял, насколько это было хорошее решение.

– Почему?

– Потому что это «Глок‑35». Единственный пистолет, из которого я умею стрелять. Только Леон это знает.

– А где ты тренировался? В Манчестере?

– Да. Правда, я так ни в кого и не выстрелил. Не пришлось.

Был у них период, когда Леон перешел кому-то не тому дорогу, и пришлось учиться обращаться с оружием. Как раз такой же «Глок» принес – хер знает, где взял. Гэри уже тогда надеялся, что все не зайдет слишком далеко и не закончится перестрелкой. А потом, как улеглось, и ствол отдал обратно – чтобы не накликать беду.

– Все, задвигай обратно до щелчка и убирай, – просит он.

– А давно это было?

– Давно, больше десяти лет назад. Мы только школу закончили.

– И он до сих пор помнит? – Пайпер задумчиво сворачивает бумагу и засовывает все назад. – Вы и правда хорошие друзья.

– Братья, – кивает Гэри, – даже если ссоримся, все равно братья.

Когда они подъезжают к Мирамару, солнце начинает садиться. Это паршиво: искать отца ночью по всему городу, хоть и маленькому, не хочется. К тому же им еще ехать обратно, и машину нужно сдать в том же Росарио.

В городе тихо, спокойно. Они проезжают его полторы улицы с небольшими, но чистенькими домиками, кое-где уже загорается свет. Появляются и гостевые виллы – видно, что курорт. Заметив на улице одинокую женскую фигуру, Пайпер просит остановиться. Она приоткрывает окно и высовывается наружу.

– Буэнас ночес! – доносится ее радостный голос.

Они с женщиной перебрасываются какими-то фразами – Гэри ни слова не понимает, – а потом Пайпер отчетливо, но с испанским акцентом произносит «Гэри Джеймс».

Любопытство заставляет тоже высунуть нос. Женщина – ей лет шестьдесят, не меньше, – тут же узнает это имя и добродушно указывает рукой в сторону севера.

Нутро начинает неприятно ныть: зря Пайпер договаривается, ее ведь и запомнят. И мужик из Росарио, и эта женщина, и даже девушка на ресепшене в Буэнос-Айресе. Это плохо, хотя если тело хорошо спрятать, то пока найдут, их уже сложно будет вычислить. Мало ли в Штатах рыжих девчонок да молчаливых громил. Но прятать тело точно придется.

– На север едем. – Пайпер машет женщине на прощание и падает обратно на сиденье. – Он там давно живет, «кинсе» – это сколько, пятьдесят? Нет, это «синкуэнта». «Кинсе» – это пятнадцать, значит. Пятнадцать лет он здесь.

– Значит, все его знают, – отвечает Гэри самому себе. Как же тело спрятать? – Показывай дорогу.

Домики сменяются полями и редкими площадками для кемпинга. Нормальная дорога тоже резко заканчивается, и «Тойота» недовольно подпрыгивает на кочках, начиная возмущенно рычать.

– Главное – не пропустить поворот, – Пайпер оглядывается по сторонам, – вон там направо. Донья Чорра сказала, дом не пропустим.

– Ты и имя ее узнала.

– И даже свое сказала.

– Пайпер!

– Ну, не прямо свое. Райли Лопес. Она тоже рыжая, и я ее ненавидела в школе.

– Не знал, что ты умеешь.

– Что, ненавидеть? – Она резко поворачивает к нему голову. – Милый, я все умею.

Вдали виднеется покосившийся старый дом, и Гэри видит, что донья Чорра права: пропустить его невозможно. На нем развевается «Юнион Джек» – самая, нахер, британская вещь в мире.

Свернув на обочину, Гэри резко тормозит. Дышать становится тяжелее – это ведь он. Точно он. На этот раз без сомнений, без ошибок, без «если». Это он. До сих пор горд своей страной, даже если на родине его ждет тюрьма.

– Мне остаться здесь? – тихо спрашивает Пайпер.

– Не знаю… – Гэри опускает голову на руль. – Мне нужно отдышаться пару минут.