Я за твоей спиной

В этом доме больше невозможно ходить, дышать и существовать. Гэри уезжает, и каждый угол тут же становится пустым и чужим. Флоренс пытается начать собирать вещи, но быстро понимает, что это бесполезно. Она не может. Просто не может.

Она достает вещи из гардероба, но получается только свалить их в огромную кучу на кровати. Среди своих блузок она замечает рубашку Гэри, и это становится последней каплей. Флоренс падает на колени – ноги больше не держат, – вдыхает его запах и позволяет себе расплакаться.

К такому невозможно подготовиться, но она все равно пыталась. Все закончилось, когда он ушел спать в гостевую спальню. Гэри никогда так не делал, ни разу за три года: сколько бы они ни ссорились, ложились все равно в одну кровать. В ту, на которой сейчас никто не смог бы спать – она завалена одеждой.

В первые дни Флоренс порывалась собраться и уехать. Но это было бы нечестно и даже несправедливо. Потом начала надеяться, что они сядут, поговорят, и все снова станет нормально. Что это то самое дно их отношений, от которого нужно оттолкнуться, чтобы снова вернуться на поверхность. В то время, когда им было хорошо.

Сегодня она ждала, что он вернется, но уже знала, что это конец. Он читался в его взгляде утром. Она знала, но все равно не смогла подготовиться.

От слез болит голова. Флоренс поднимается и почти выбегает из спальни. Внутри закипает жгучая злость, острая, требующая реализации. Хорошей идеей теперь кажется разбить телевизор или порезать диван – что это в ней? Колумбийская кровь кипит, требуя разрушения и мести.

Нужно сделать что-то, чтобы перестать думать об их расставании. Хоть что-нибудь. Флоренс находит свой телефон и звонит единственной подруге, не считая сестры. Может, она свободна сегодня?

– Детка? – моментально берет трубку Бри. – Что случилось?

– Мы расстались, и мне нужна подруга.

– Ты где? Хотя нет, сначала другое, – слышится отчетливый звон бутылок, – шардоне или рислинг?

Флоренс впервые за вечер улыбается: Бри – лучшая девчонка в Нью-Йорке. Чем бы в этот момент ни занималась, она приедет. И приедет прямо сейчас.

– Шардоне, и я не хочу быть здесь.

– Тогда у нас два варианта: либо ты едешь ко мне, либо мы едем в бар.

– Что случилось? – на фоне у Бри появляется сонный голос ее парня Маттео. Яркий итальянский акцент заставляет улыбнуться еще шире.

Она по ним скучала, по обоим. И поддержка Маттео тоже сейчас бы не помешала.

– Флоренс и Гэри расстались.

– Тогда почему у тебя в руках шардоне? – Возмущенные взмахи его рук как будто слышны, настолько ярко они встают перед глазами. – Это же праздник! Нам нужно хорошее итальянское вино!

Флоренс не успевает даже ответить, как голос Маттео звучит ближе, почти так же громко, как до этого голос Бри.

– Дорогая, приезжай быстрее, я уже достаю пино гриджио!

– Прости, он слишком счастлив, – вздыхает Бри.

– Этого стоило ожидать. В общем, я вызываю такси?

– Да, слышала же, теперь мы оба тебя ждем.

– Любовь моя, где сыр? – слышится издалека радостный крик.

Неудивительно: Гэри и Маттео не поладили с первого же дня их знакомства. Флоренс до сих пор помнит, как они приехали домой после того ужина.

Они ехали в полной тишине, Гэри за рулем – он никогда не ограничивал их с Бри в возможности выпить вина вместе. Наверное, даже одобрял эту дружбу как-то по-своему. Флоренс старалась ни о чем не спрашивать, а у него на лице читалось каждое слово, которое в Манчестере использовали для творческих людей.

Он впервые открыл рот уже дома, когда достал бутылку виски и налил себе немного.

– У меня плохие новости для Бри, – произнес он тогда задумчиво, разглядывая стакан. – Ее новый парень – педик.

С тех пор прошло два года, а Флоренс так и не удалось объяснить, что итальянский скульптор, который в состоянии заметить, кто похудел, а кто подстригся, не обязательно бросит Бри ради другого парня. Гэри просто вырос в параллельной вселенной, знает совсем других итальянцев и почему-то ненавидит итальянские машины. Это была единственная тема, на которую они с Маттео могли бы поговорить.

В такси Флоренс старается думать о друзьях, а не о расставании. Ей повезло: они с Бри познакомились на первом курсе университета, когда заселились в кампусе в одну комнату. Первые занятия, первые успехи и поражения, первые слезы от «это не нужно учить, это нужно почувствовать». Даже первые неудачи в отношениях – они делились друг с другом всем и через все проходили вместе.

К концу обучения они немного разошлись во вкусах: Бри по уши влюбилась в музеи, а Флоренс увлеклась современным искусством, хоть и специализировалась на импрессионистах. Но дружбе это не помешало.

Такси подъезжает к старой многоэтажке в Квинсе. После очередного витка джентрификации в прошлом году этот квартал назначили модным, и теперь даже в такой развалине квартира стоит каких-то непомерных денег. Хотя, наверное, из Квинса будет ближе ездить в галерею, да и окружение, как говорит Бри, располагает.

Дверь квартиры распахивает Маттео, который с порога впихивает ей в руки бокал вина и проводит внутрь.