Я заберу твои слёзы

 На плоской вершине ее любимой скалы, где возвышалась одна единственная кривая сосна, молодые люди остановились. Небо окрасилось в необычный темно-сиреневатый цвет; прячась за голубой дымкой облаков и туманностей, выплыла далекая и пока еще бледная луна. Водопад издавал непрерывный и какой-то отдаленный от этого мира гул, окружая себя белой тучей мельчайших брызг, которые хорошо было видно в полумраке. В деревне, раскинувшейся на противоположной стороне, уже вовсю горели ночные огоньки.

 А фьорд… Фьорд нельзя было описать на словах…

 - Ну, скажи мне, Роальд, - шепотом попросила Келда, вдруг схватив своего спутника за обе руки и приблизив лицо к его лицу. – Скажи: это так красиво! Скажи, скажи!

 - Это безумно красиво, - очень тихо ответил он. – На самом деле я никогда не видел ничего красивее. Сегодня я взглянул на место, где в прошлом провел столько времени, совершенно другими глазами, будто и не был здесь ранее.

 - Скажи, что это во много, много раз прекраснее, чем когда ты слышал голоса из прошлого, - вновь прошептала Келда.

 Ее глаза сияли от счастья, щеки раскраснелись, что было заметно даже в постепенно сгущающейся темноте, и от всего ее лица исходил сильный жар. Частое и горячее дыхание девушки чувствовалось у Роальда на лице. Он улыбнулся.

 - Это в тысячу раз прекраснее,- сказал он еле слышно.

 И Келда тихо рассмеялась, склонив голову ему на грудь. Роальд крепко обнял ее.

 Келда сказала, что он ей нужен.

 Она сама так сказала.

 Так что он больше никогда и никуда ее не отпустит.

Глава 9

 Он проснулся довольно поздно – оттого, что яркий луч утреннего солнца, проскользнув между неплотно закрытых ставней, вдруг ударил его по глазам. Зажмурившись, Стеин потянулся в постели и заставил себя сесть, хоть все тело и отзывалось смертельной усталостью. После визита Келды он сначала три дня искал себе работу, затем все-таки устроился на завод по производству консервных банок, находящийся в соседней деревне. Вот уже два дня как работал там, причем на дорогу в одну сторону уходило около двух с половиной часов.

 Но Стеина это даже радовало: он сознательно истязал себя, стремясь к физическому изнеможению, чтобы поскорее позабыть обо всем, что случилось с ним в последние месяцы.

 Поскорее.

 Забыть.

 Но в ту субботу у Стеина был заслуженный выходной, и почти до полудня молодой человек бродил по дому и не знал, чем себя занять – только вслушивался время от времени в торопливые шаги фру Ибсен, хлопочущей по хозяйству.

 Наконец, не выдержав давящей на него серой скуки, он порывисто встал из-за письменного стола, за которым до того сидел, без цели пялясь в стену напротив, накинул на плечи первую попавшуюся под руку куртку и стремительно спустился по лестнице вниз.

 - Ты куда, Стеин? – окликнула его фру Ибсен с кухни.

 - Пойду, прогуляюсь, - поспешно бросил Норсенг.

 - А как же обед? Ведь скоро…

 - Пообедайте без меня, фру Ибсен. Я… - Недоговорив, он махнул рукой и вышел на улицу.

 Фьорд был тих и спокоен. Его едва волнующаяся поверхность ослепительно сверкала, играя солнечными лучами и бликами, и казалось, что этот яркий свет, развеяв туман, прогнал прочь прежнюю пугающую, манящую мистическую атмосферу. Кто мог бы подумать в этот погожий день, что происходило здесь со Стеином, с Кэйей, с Роальдом?.. Здесь, на этом самом берегу, откуда они смотрели в зовущую глубину, будто туда, назад, в прошлое…

 Стеин задумался. Прошлое? Отражение в воде?

 Странное сравнение. И правильное ли?

 Тем не менее, оно само напросилось ему в голову.

 Ну, да ладно, черт с ним.

 Да, кто бы мог подумать?

 И никто бы не поверил, если бы Стеину вдруг вздумалось на каждом углу рассказывать свою сложную, запутанную и до конца не раскрывшуюся ему историю. Еще чего! Никогда этого не будет: он похоронит это в себе, как похоронил всю свою душу, всего себя…

 Только Зовущий Эхо поймет. Больше – никто.

 Разве что, может быть, Келда…

 Несколько часов подряд Стеин бродил по берегу фьорда, спустился вниз, к самой воде…

 Почему же ты ушла, мама? Почему Кэйа ушла следом за тобой? Почему? Почему?

 О, лучше бы она осталась с Андором!

 Андор – славный малый. Как жаль, что Торстеин Норсенг – да, так называла его сестра, когда он ворчал на ее мужа – Торстеин Норсенг слишком поздно это понял.

 Она была бы счастлива с ним.

 - Прости меня, Кэйа, - прошептал Стеин. – Это я во всем виноват. И не говори, что тебе не за что меня прощать, я все равно не поверю! Лучше просто прости.

 Он повторил ее слова и закрыл глаза, чувствуя, как комок слез раздирает горло.

 Неужели я ее больше не услышу? Она так давно не приходила, не говорила со мной…

 Но что если… сегодня, сейчас… все-таки…

 - Кэйа! – позвал он. – Кэйа, ответь! Где ты, сестренка?

 Никто ему не ответил. Уже в который раз подряд откликом на его отчаянный, наполненный безудержной тоской призыв была лишь пугающая черная пропасть звенящей тишины. И вот тогда к Торстеину по непонятной даже для него самого причине пришла странная холодная и безразличная уверенность в том, что так теперь будет всегда и что он больше никогда не услышит голоса своей младшей сестры.

 Равно как и голоса матери.