Я забыла все на свете

И он молча шагает дальше. Я больше не смею засыпать его вопросами – боюсь ответов. Гразиэль – колдун-некромант, величаемый догронами Сосаной, Создателем. Следует ли из этого вывод, что сам Маргуль – его изделие? Мой лучший друг сотворен из мертвеца? Ловлю себя на том, что присматриваюсь к конечностям огра-дракона: вдруг на них видны шрамы и грубые швы? Маргуль ловит меня за этим занятием.

– Хватит так на меня смотреть! Что ты там надумала?

– У меня к тебе личный вопрос… – Догрон кивает. – Тебя сделал Сосана?

Маргуль издает глухое рычание, после чего признается, что ждал этого вопроса. Немного помолчав, продолжает:

– Мы с Сафром – плоды эксперимента. Сосана, создавший нас, завладел двумя окаменелыми яйцами скального дракона с Фалукских островов. Этот вид вымер сотни лет назад, поэтому яйца были для некроманта бесценным сокровищем. Благодаря колдовству и своим познаниям он оживил содержимое драконовых яиц, поместив их в утробу огра-самки.

– Выходит, у тебя есть мать.

Он отрицательно мотает головой.

– Она не выжила. Она была пленницей Сосаны, несчастной жертвой его экспериментов. Я даже не знаю, какой она была.

– Как жаль!

– Тут не о чем жалеть. Ее убили мы с Сафром.

– Что?!

У меня встают дыбом волосы. Угораздило же меня к нему пристать! Он тем временем продолжает, и я слушаю с растущим ужасом:

– Дракончики рождаются страшно голодными. Как я понимаю, ты теперь догадываешься, что это значит…

– Какой ужас!

Я потрясена, глаза у меня на мокром месте. Маргуль пожимает плечами и отводит взгляд, как будто ему стыдно.

– Я турнгак, нечисть, созданная некромантом. Я – гнусность.

– Перестань! – спешу я его разубедить, грустно на него глядя и обеими руками сжимая его лапищу. – Ничего подобного, никакая ты не нечисть. Ты нежный, умный, щедрый. Ты мой друг. Настоящая нечисть – тот, кто тебя создал.

– Я даже не могу на него сердиться, ведь если бы не он, меня бы не было.

Я начинаю паниковать. Вот к какому чудовищу мы приближаемся! Эликс намерен отдать меня ему, Гразиэлю. Нет, этого я не допущу. К такому кошмару я не готова.

Не хочу туда, и точка!

Выпускаю руку догрона и падаю на колени в песок, не в силах сделать ни шага.

– Больше не могу…

– Вставай, – тихо уговаривает меня Маргуль. – Мы и так отстали от каравана.

Он нагибается, чтобы взять меня на руки, как вчера, но я отбиваюсь. Отказываюсь идти дальше, довольно с меня.

– Не стану я подопытным зверьком для некроманта!

– Ну пожалуйста…

– Не пойду! – перехожу на визг. – Слышишь, Эликс? Не пойду!

В сотне метров на мой крик оборачивается колдун, сидящий верхом на квагге. Он понимает, что происходит, и кривит лицо в жестокой улыбке. Маргуль опять нагибается, хочет взять меня за руку, но звучит приказ Эликса не делать этого. Маргуль повинуется приказу и делает шаг назад.

– Вставай, сурусик, это твой последний шанс, – доносится до меня голос колдуна.

– Подчинись, прошу! – бормочет Маргуль сквозь стиснутые зубы. – Иначе будет плохо.

– Я не могу безвольно, как овца, идти на бойню. Не могу и не пойду.

Я уже готова принять от Эликса кару, но Маргуль с рычанием хватает меня под мышки, как мешок картошки, и большими прыжками нагоняет караван. Оказавшись перед колдуном, он опускается на одно колено и ставит меня на землю.

– Простите мальчика, Сулитси. От голода у него мутится в голове. Он бредит.

– Ты ослушался прямого приказа, догрон, – грозно произносит взбешенный колдун. – Ниннгаума! Я очень недоволен.

– Мамианак, Сулитси.

– Одних извинений мало. Бивара, тодонцу! – ревет Эликс, тыча в Маргуля пальцем.

Я узнаю страшное слово. Маргуль с криком падает на землю и хватается за свой ошейник, служащий сейчас орудием мучительного наказания. Напрасно я плачу и умоляю колдуна пощадить ослушника – ничего не помогает. Догрон извивается в страшных муках, глаза вылезают у него из орбит. Наконец, насладившись его страданиями, Эликс прекращает экзекуцию. Маргуль уже не дрожит, я слышу, как у него постепенно восстанавливается мерное дыхание. Стоя перед ним на коленях, я могу только бормотать слова утешения. Чувствую себя ужасно. Снова во всем виновата я!

– Мне так стыдно, Маргуль! Я этого не хотела. Прости!

– Вот что бывает с непокорными, – провозглашает Эликс из седла. – Догрон подвергся каре из-за тебя, надеюсь, это послужит тебе уроком, сурусик. Пора от тебя избавиться. Ты слишком слаб. Нукик акитук! Не терплю слабаков! Так и знал, что ты дрогнешь. Ты не достоин жизни. Ты – пустое место, обуза, заноза, которую надо вырвать. Пусть Гразиэль поступит с тобой по своему усмотрению. – Он поворачивается к Сафру, как будто все случившееся уже в прошлом. – Вперед! Мы и так задержались. Атии!