Я забыла все на свете

Видя, что ни Сафр, ни его брат ничего не едят, я спрашиваю их, в чем причина. Так быстрее пролетит время и беседа заглушит довольное чавканье Эликса. Маргуль объясняет, что догронам достаточно охотиться раз в две недели. Им, в отличие от людей, не требуется ежедневное питание.

Эликсу явно доставляет удовольствие морить меня голодом. Я понимаю это по безжалостным взглядам, которые он на меня то и дело бросает. Когда, наконец, он, отдуваясь, отползает от скудных объедков – ему грех жаловаться на аппетит, я набрасываюсь на них, забыв всякое достоинство. Подчищаю все до последней крошки, не брезгую даже упавшими и вывалянными в песке кусочками паштета. Тарелки и те вылизываю – так опустилась.

Эликс не сводит с меня глаз. Зрелище моего унизительного насыщения доставляет ему нескрываемое удовольствие.

Меня душит ненависть, аж в глазах темно. Величайшим счастьем было бы запульнуть тарелкой прямо в его физиономию!

Я стараюсь совладать с собой, представляя эту сцену: летящий фарфор, удар в висок, обморок, закатившиеся глаза, алая кровь на белой посуде…

Мне так понравился этот ролик, что я прокручиваю его в голове снова и снова, а сама тем временем чищу тарелку песочком.

Потом подхожу к Маргулю. Он сидит на поваленной колонне и смотрит в темноту.

– Тебе бы поспать, – советует он шепотом, так тихо, что мне приходится угадывать смысл. – Завтра долгий переход.

Я так устала, что готова растянуться на прохладной плитке, но не хочу отходить от единственного друга. Сафр поставил для Эликса палатку, в ней матрас и все положенные Хозяину удобства, в моем же распоряжении только рюкзак и спальный мешок.

– Лучше я побуду с тобой. Ты не против?

– Нет. Я жду пробуждения мисукжук. Садись.

Я тоже устраиваюсь на поваленной колонне, опершись спиной о догрона. Он молчит, не напряжен, дышит глубоко и мирно. Я кладу руку ему на локоть, прижимаюсь головой к его плечу. Маргуль не возражает.

– Веснушка, – произносит он ни с того ни с сего.

– Что?

– Веснушка, – внятно повторяет догрон. – Хочешь, это будет твое имя? В столовой есть толстая книга, нам с Сафром можно ее читать. Называется Словарь. Там тысячи слов на вашем языке. Так мы с братом подобрали себе имена: читали Словарь и нашли. Я листал его позавчера. Думаю, тебе подходит имя Веснушка.

– Почему?

– Этим словом называют пятнышки на щеках.

– Как у меня?

Маргуль кивает. Я немного смущена. Он трудился, подыскивая мне имя, а мне оно, видите ли, не по вкусу. Я пытаюсь подсластить пилюлю.

– Очень симпатично, благодарю. Разве что сложновато…

– Это верно, – соглашается Маргуль. – Не волнуйся, это просто предложение. Поищем еще, если хочешь, когда вернемся и… – Он не договаривает, потому что вспоминает, что я с ними не вернусь. – Я подумаю о другом имени, возможно, на своем языке.

Пока я мысленно кручу так и сяк имя Веснушка, в зубах у пустынного дракона появляется луна, и ночь светлеет.

– Сейчас начнется представление, – предупреждает догрон.

Я смотрю на бескрайний океан песка, и в нем нет ничего интересного.

Внезапно песок вспахивает борозда, ее гребень взмывает выше дюн. По поверхности пустыни скользит что-то гигантское. В фонтане песка наружу вырывается исполинская заостренная голова, разевающая огромную, как пещера, пасть. По спине пробегает дрожь, когда червь предстает во всей красе. Он страшен и одновременно великолепен.

Изогнувшись безупречной дугой, существо ныряет обратно. Вся пустыня сотрясается. Червь зарывается в песок с такой легкостью, словно в воду. Я не шевелюсь, сижу с широко разинутым ртом. В жизни не видывала созданий таких размеров! Длиной оно со слоновий караван и больше всего похоже на угря-гиганта, переливающегося оттенками желтого и красного.

Я не успеваю издать удивленный крик, как вдруг появляется второй червь, на сей раз сине-зеленый. Его прыжок впечатляет еще сильнее, его падение сравнимо с землетрясением.

– Первой была самка, – говорит Маргуль. – Она показала себя, исполнив любовную песню.

– Что-то я не разобрала никакой мелодии.

– Для этого человеческий слух слишком слаб. А жаль. Представь дрожь, колеблющую все твое тело!

Пока Маргуль объясняет, в небо взлетает третий червь, фиолетовый.

– Остальные черви – самцы. Они прыгают один выше другого, хвастаясь силой и разноцветной чешуей. Самка выберет самого достойного.

– Мы в безопасности?

Не хотелось бы, чтобы очередное чудище случайно плюхнулось на наш лагерь!

Догрон успокаивает меня:

– Песчаные черви не могут пробуравить камень. У храма толстый фундамент, он надежно нас защищает. Но осторожность не помешает. Их может привлечь малейший шум. Тогда с них станется прыгнуть на храм, раздавить нас и потом сожрать.

– Мы для этих чудищ все равно что муравьи. Разве они способны нас услышать?

– Они улавливают вибрацию от наших движений. Песок для них что озерная вода. Каждая песчинка как капелька, звук движется от одной к другой, словно волна.