— Потому что собиралась ехать… из нехороших побуждений. Я уверяла себя, что Мортмейну будет полезно немного пожить без меня, что мне нужно встретиться со старыми друзьями, вернуться к творчеству, саморазвитию. А на самом деле я хочу понаблюдать за этой женщиной. Хочу убедиться, что она не встречается с ним, когда он приезжает в Лондон. Но это низко! Конечно, я не поеду.
— Как же ты теперь откажешься? — недоуменно сказала я. — Поладить со своей совестью нетрудно — просто не следи за миссис Коттон. Топаз, неужели ты и правда думаешь, будто отец в нее влюблен? У тебя же ни малейшего доказательства!
— Зато есть глаза и уши! Ты видела его с миссис Коттон? Он всегда ее так заинтересованно слушает. Не только слушает, но и отвечает! За один вечер наговаривает с ней больше, чем со мной за последний год.
На это я заметила, что он со всеми домочадцами не слишком разговорчив.
— Но почему?! Что с нами не так? Я-то полагала, будто у него временный приступ замкнутости, который он просто не в силах преодолеть. А теперь, глядя, как он пускает в ход свое обаяние перед Коттонами… Господь свидетель, я не ждала легкой жизни в этом браке. Даже к жестокости была готова. Но молчаливую уныльность я ненавижу!
Я не стала объяснять, что такого слова нет, — уж больно момент неподходящий. Тем более оно мне понравилось.
— Вероятно, миссис Коттон вернется с Нейлом в Америку, — попыталась я ее утешить.
— Не вернется. Она сняла квартиру на три года. Боже, какая я дура! Как я помешаю им встречаться, даже если буду в Лондоне? Там ведь тысячи мест для свиданий. К примеру, у него вновь проснется интерес к Британскому музею.
Должна признать, некоторые основания для подозрений имелись: пока миссис Коттон обитала в Скоутни, в Лондон отец не ездил.
— В таком случае езжай со спокойной совестью, — сказала я. — Неважно, с какой целью ты туда собиралась, раз шпионить все равно не получится.
— И то верно.
С тяжелым вздохом (то есть театрально скорбным стоном) она принялась паковать свои саваны — ночные сорочки.
Захлопнув крышку чемодана, Топаз шагнула к окну и, глядя на ярко освещенную караульню, мрачнейшим голосом проронила:
— Сомневаюсь!..
Я вежливо поинтересовалась в чем.
— В том, что вернусь обратно. У меня чувство, будто я на распутье. В жизни со мной такое случалось раза три-четыре. В ночь, когда Эверард набросился на официанта в «Кафе Ройял»… — Она внезапно умолкла.
Эверард, модный художник, был ее вторым мужем; первого звали Карло, он вроде бы работал в цирке. Нам с Роуз вечно хотелось разузнать о них побольше.
— А почему он на него набросился? — сгорая от любопытства, поинтересовалась я. И напрасно.
Метнув на меня свирепый взгляд, Топаз невнятно пробормотала:
— Пусть мертвые хоронят своих мертвецов…
Насколько мне известно, Эверард живет и здравствует. Кроме того, как мертвые могут кого-то хоронить?
За эти недели с вечера помолвки ничего важного не произошло. Несколько раз мы ездили в Скоутни, но Нейла не застали: он отправился смотреть скачки — дерби и все такое прочее. Жаль, что ему пришлось развлекаться в одиночестве.
После долгих раздумий я написала ему коротенькое письмо. Помню в нем каждое слово.
«Дорогой Нейл!
Хочу Вас обрадовать: Роуз действительно любит Саймона. Во время нашего последнего разговора я немного в этом сомневалась — так что лгуньей Вы меня назвали небезосновательно. Но теперь я искренна. Роуз сама призналась, а она никогда не лжет. В доказательство добавлю, что, по ее словам, она допускала мысль выйти замуж и без любви. Мне, правда, в это не верится, но все равно, прошу, не судите о ней плохо. Просто Роуз трудно жить в нищете, она столько лет терпела. Слава богу, ей повстречался Саймон! Она влюбилась, и все наладилось.
Я решила, что выражение «с любовью» теперь допустимо. Хотя не уверена, действительно ли стану ему сестрой после брака Роуз… Может, я стану сестрой лишь Саймону?
Наверное, пора в дом. Солнце печет нестерпимо, да и ответ Нейла нужно переписать в дневник.
Снова я! Сижу в спальне на подоконнике со стаканом молока. Только-только дожевала банан.
Ответил мне Нейл следующее: