Я закрыл КПСС

Я сказал: нужно определиться, что за процесс мы осуществляем — революцию или эволюцию. Если революцию (а по значительности перемен, по вынужденной скорости их воплощения — именно революция является нашей миссией), то нигде и никогда революция не осуществлялась в соответствии с действующим законодательством и под диктат представительных органов. Нужно на год перейти к декретному праву, указами президента осуществить и подготовку конституционной реформы, и базовые экономические преобразования, и расчистку политического поля от институтов, связанных с сокрушенной политической системой. В противном случае у нас получится рЭволюция, возникнут противоречия между потребностями и возможностями преобразований, которые вскоре приведут к взрыву. С Афанасьевым, который поначалу мой авторитарный подход не поддержал, переговорив, сошлись на взгляде, очерченном в дневнике.

В то время идея «демократического Пиночета» была в нашем кругу довольно популярна. Это, конечно, мешанина понятий. Многие почему-то считали, что если либерал, то и демократ. Между тем и их Пиночет, и наши Гайдар с Чубайсом, будучи несомненными либералами, демократами себя явно не считали, к «охлосу» относились с несомненным пренебрежением. Впоследствии и Путин проделал путь от либерала и демократа к либералу, но не демократу, а затем — к нелибералу и недемократу. И меня, как видно из сказанного, можно упрекнуть в готовности временно поддержать недемократические процедуры ради формирования впоследствии либеральных и демократических институтов.

Помню изрядное удивление, с которым смотрел на меня Ельцин в начале долгой беседы. И понятно почему: к тому моменту я уже больше месяца как заместитель председателя КГБ СССР, и участвовать в делегации «Демократической России» мне вроде как вовсе не полагалось. Но нарушения формальной субординации в то переходное время были оправданы.

Не думаю, что тот наш визит к президенту имел какое-то решающее значение. Так, дали несколько советов, в чем-то совпавших с его собственным виденьем (в частности, по назначению Егора Гайдара председателем правительства России), в чем-то — нет.

«Демократическая Россия» упустила шанс остаться самостоятельным политическим игроком.

На том мое участие в работе «Демократической России» завершилось: начинался путь в загадочный и страшный мир спецслужб.

1989–1992

На митинге в Москве. 1990 год

Моя первая избирательная кампания

Мэрия наша! 12 июня 1991 года. Фото моего авторства. Стоят: Николай Лукаш, Александр Беляевский, Игорь Орлов, Владимир Гефенидер, Александр Осовцов, Эрнест Бакиров, Гавриил Попов, Михаил Шнейдер, Сергей Трубе, Игорь Харичев, Александр Брагинский, Александр Соколов, два охранника Гавриила Попова, имен которых, к сожалению, не помню, Владимир Бунин, Константин Затулин. Сидят — называю тех, кого помню, поэтому указываю порядковый номер: 1. Василий Шахновский, 2. Арнольд Литвинов, 3. Александр Музыкантский, 4. Альберт Рывкин, 5. Лев Шемаев, 6. Елена Стоянова, 8. Ирина Боганцева, 9. Ирина Дорошенко, 11. Лидия Брежнева

Тайные посиделки в Серебряном бору, на которых решался вопрос о выходе Бориса Ельцина из КПСС. Поэтому и фото такое — полуподпольное. Спиной сидят Юрий Афанасьев и Борис Ельцин. Я — на заднем фоне. Во встрече также участвовали Гавриил Попов, Анатолий Собчак и Сергей Станкевич, в кадр попала только его макушка. Июль 1991 года

В Москву по решению Госкомитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) входит бронетехника

Приветствуем участников демонстрации сопротивления ГКЧП. На балконе мэрии — народный депутат России Лев Пономарев, экс-министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе, автор, а также активист «Демократической России» Михаил Шнейдер