Я закрыл КПСС

Тот же день, 7 ноября 1990 года. По Красной площади ладной шеренгой идут председатель Совета Национальностей ВС СССР Рафик Нишанов, Анатолий Лукьянов, первый секретарь МГК КПСС Юрий Прокофьев (в книге он почему-то обозначен как «В. А. Ивашко»), Николай Рыжков, Михаил Горбачёв, Борис Ельцин, Гавриил Попов, Иван Силаев. На заднем плане угадываются министр обороны СССР Дмитрий Язов, министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе и человек, которого называли архитектором и идеологом перестройки, — Александр Яковлев. Здесь он — в ранге члена президентского совета, а до того — член Политбюро ЦК КПСС.

На этой фотографии радостно улыбается только Ельцин, недавно вышедший из партии, шествие которой сейчас возглавляет. Формальные улыбки — у Горбачёва и Рыжкова.

Прокофьев обозначился карикатурно-лакейским жестом: «Барин, а вот сюда пожалуйте».

Остальным явно не до улыбок. Да и у тех, кто сзади, непраздничный вид.

Пара этих фотографий запечатлела уникальную политическую подвижность Ельцина и Попова — они в тот день успели поучаствовать в двух демонстрациях. Сначала прошлись с коммунистами, а потом быстро вернулись к нам. И еще штришок. С коммунистами Ельцин — в традиционной партийной шляпе (как Горбачёв, Рыжков, Нишанов). С нами Ельцин идет уже без нее. Стиль, понимаешь… Попов, кстати, обошелся без переодевания.

1990-й заканчивается

С осени и левые (демократы), и правые (по сути, сталинисты) все яростнее нападали на Горбачёва, позиции которого слабели с каждым днем. К концу года он стал поддаваться давлению сталинистов, готовился применить силу в республиках Прибалтики, допустил отставку своих ближайших сторонников в руководстве страны, в том числе замену премьер-министра Рыжкова на более жесткого администратора Валентина Павлова[77].

Поэтому все чаще и в публичных выступлениях, и в кулуарных беседах мы говорили, что 1991 год станет последним годом существования СССР в его нынешней форме, что решающая схватка за власть не за горами. Либо вправо (но ненадолго), либо влево (уже навсегда), но государство, созданное в результате захвата власти большевиками, рухнет.

Как и многие, я терял интерес к событиям в союзных верхах. Ощущение, что для нас центром политической жизни является Российская Федерация, а структуры СССР превращаются в опасный и надоедливый тормоз, становилось общим. Все, что исходило от руководства СССР, в том числе, к сожалению, от Горбачёва, казалось в лучшем случае бессмысленным, в худшем — вредным.

Ясно, что путь вперед — безусловное прощание с коммунистическим экспериментом и возвращение (вероятнее всего — России) в сообщество демократических стран с рыночной экономикой. Уже малоинтересно, что происходит в союзных республиках, если только события эти не связаны с контратаками центра, массовыми беспорядками или могли непосредственно отразиться на судьбе формирующейся российской демократии.

1990-й — год-предтеча. Отмена 6-й статьи и победа демократов на важнейших выборах, появление «Демократической России» определили будущую смену строя. Появилась в легальном обороте иностранная валюта, люди получили возможность без оглядки на начальство выезжать за рубеж. Обозначился бурный рост негосударственной экономики. Тут, впрочем, минусов хватало — чаще всего в основе нового предпринимательства главной была старая советская формула «хватай, что плохо лежит». А в СССР уже очень многое лежало не просто плохо — скверно.

Появились и самоутвердились люди, поверившие в свой шанс обеспечить будущее. Новоиспеченные банкиры и уже поднаторевшие в бартерных операциях коммерсанты становились заметными фигурами. В тот период я познакомился с Михаилом Ходорковским и Леонидом Невзлиным, Артемом Тарасовым и Константином Боровым, Владимиром Гусинским и Александром Мамутом, Владимиром Виноградовым и Артуром Богдановым, Иваном Кивелиди, Марком Массарским и другими. Не всем удалось пережить те бурные годы: одновременно множились и крепли бандформирования, занимавшиеся рэкетом новых экономических структур. Оказывая поддержку демократам как своим естественным союзникам, предприниматели помогали «Демократической России» материально — деньгами, оргтехникой. Многие из них приходили в Моссовет с теми или иными коммерческими проектами, «глубина» которых как-то заставила меня спросить у Попова: «Неужели все бизнесмены так поверхностно мыслят? Только купить, перепродать, договориться с начальством?». Попов засмеялся и сказал: «Да». А потом добил, отметив, что то же самое можно сказать и про многих крупнейших зарубежных магнатов.

Союзные республики и РСФСР в первую очередь все активнее урезали полномочия союзного центра и наращивали свои полномочия. Автономные республики норовили сделать то же самое, но уже за счет союзных республик. По всей вертикали власти шла борьба нижних этажей с верхними — за полномочия, но без ответственности. Партии и движения нападали на КПСС, которая то вяло, то подчеркнуто агрессивно огрызалась. Депутаты воевали с исполнительной властью.