Я закрыл КПСС

«Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?»

Прочитав текст, посмеялся: «Ведь взрослый же человек Михаил Сергеевич. Неужели он действительно думает, что, похитрее выстроив некую последовательность слов, можно остановить мощный исторический процесс». Не говоря уж об очевидных противоречиях («сохранение — обновленный») и неопределенности (каких республик, какие права). Предположение, что республики должны быть социалистическими, выглядело в январе 1991 года нереалистично: чего-чего, а социализма с коммунистами впридачу наш народ за 74 года наелся так, что лебеда вкуснее. А вот обещание «прав и свобод» потом сыграло важную историческую роль при отмене СССР: введение союзным руководством чрезвычайного положения в августе 1991 года сделало итоги референдума ничтожными.

Однако с проведением опроса о введении поста мэра Москвы и референдума о посте Президента РСФСР случилась заминка. Тому были три основные причины:

а) просчеты демократов (например, к сбору подписей депутатов РСФСР под требованием о проведении референдума приступили поздно; намудрили — к вопросу о прямых выборах президента России попытались добавить вопросы о собственности на землю и о сохранении РСФСР как единого государства в составе обновленного Союза);

б) политическое противодействие коммунистического лобби;

в) «павловская денежная реформа».

Через несколько дней после Нового года, когда я пришел с работы, жена спросила, не слышал ли я о каком-то обмене денег. Ответил, что слышу в первый раз. Но вскоре узнал, что в банках получены запечатанные конверты из Центрального банка с предписанием вскрыть по дополнительному указанию. Видимо, кто-то его проигнорировал: так и распространился слух о лимитированном обмене самых крупных советских купюр — в 50 и 100 рублей.

Стало ясно, что разразится большой скандал, дискредитирующий союзное руководство и компартию. С размыванием уже не только их политической, но и экономической власти, их влияния в СМИ, поскольку в пострадавших должна была в этот раз оказаться и значительная часть советской элиты.

22 января вышел указ Президента СССР «О прекращении приема к платежу денежных знаков Госбанка СССР достоинством 50 и 100 рублей образца 1961 года и ограничении выдачи наличных денег со вкладов граждан».

Купюры достоинством 50 и 100 рублей использовать в платежах больше было нельзя. Их можно поменять на сумму до 1000 рублей на новые или более мелкие купюры. Снимать деньги с банковских вкладов — только в переделах 500 рублей в месяц.

Смысл решения был троякий:

● конфисковав или заморозив денежные накопления населения, частично снять «денежный навес», смягчив инфляционный шок и скачок цен при переходе к свободному ценообразованию. Эта задача могла быть решена лишь частично, поскольку беднота, которая всегда сильнее страдает от инфляции, указанных купюр и крупных накоплений (а по тем временам 500 рублей — сумма приличная) почти не имела. Следовательно, в ее товарном сегменте реформа не могла сильно сказаться;

● обнулить криминальные деньги — запасы в воровских «общаках», хранившиеся в «дипломатах» коррупционные средства и т. п. Но и здесь успех весьма сомнителен — «правильные» люди уже хранили деньги в основном в иностранной валюте и к тому же быстро выстроили схемы обхода «павловских» ограничений, используя, среди прочего, финансовые учреждения союзных республик;

● нанести удар по негосударственному сектору экономики. Здесь результат был более эффективен, хотя и не знаю о больших экономических потрясениях или криминальных «разборках», вызванных разрывом денежных цепочек.

При этом в оценке экономической целесообразности операции, ставшей позднее известной под названием «Павловская реформа» (по имени нового союзного премьера), мнения были разные. Я считал, что реформа может быть полезна, хотя и понимал, что это — адресная атака на тех, кто вырвался «за флажки» государственной экономики. В мероприятии была некоторая нравственная логика: народ вместе зашел в тупик — всем вместе, солидарно, на равных условиях нужно из него выходить. Впрочем, мне-то было легко: особых накоплений в семье нет и терять нечего. В «Демократической России» отношение к реформе было категорически негативным: все сразу согласились, что нетрудно раскрутить шумную протестную кампанию, используя как мучения большей части людей при обмене, так и потери меньшей части по его результатам.