Я закрыл КПСС

Знал бы солдатик, что «угостил» палкой («изделием РП-72») будущего зампреда КГБ СССР, подскочил бы и попросил оставить на ней автограф.

Горбачёв, к счастью, не захотел причащаться кровью мирных людей и становиться заложником ультрареакционных сил. Его положение стало трагическим: правые его возненавидели за то, что он не пошел на кровопролитие, за мягкотелость и нерешительность, а левые — за то, что ввел войска и готовился к расправе. Справа от Горбачёва стал формироваться костяк будущего путча, слева все отчетливее становилась неподконтрольность России во главе с Ельциным. По Москве поползли слухи о предстоящей отставке Горбачёва с поста генсека на ближайшем пленуме ЦК КПСС, замене то ли Павловым, то ли Янаевым, то ли Лукьяновым.

Ельцин и фракция «Демократической России» использовали изменение обстановки в своих интересах и перехватили инициативу. Когда на следующий день III Съезд возобновил работу, стало понятно, что изначальный замысел — потребовать Ельцина к ответу по инициативе «банды шести» — не имеет никаких шансов на успех.

Ельцин выступил с яростной программной речью, а в последний день съезда потребовал предоставления дополнительных полномочий себе, правительству России, Верховному Совету и Президиуму Верховного Совета на период до вступления в должность Президента России. То есть поставил вопрос о власти на переходный период. И получил желаемое. Так съезд, собранный для снятия Ельцина, завершился его усилением. Причем часть крупной коммунистической фракции даже проголосовала за дополнительные полномочия Ельцина.

Главное решение съезда — назначение выборов первого президента России на 12 июня. Эти выборы предопределили развитие России на долгие годы вперед, положив начало четвертой правящей династии в истории страны — Борисовичам, как я их называю, после Рюриковичей, Романовых, Ленинцев. Были приняты также постановления о Союзном договоре (подтверждалась решимость РСФСР подписать договор, который, однако, так и не был подписан) и Федеративном договоре (подписан только в 1992 году, после распада СССР).

2 апреля сильно повысились цены — по инициативе правительства СССР. Самые резкие обвинения в его адрес со стороны демократов были не столько объективным анализом, сколько подрывом позиций союзного руководства и своеобразным алиби, чтобы гнев избирателей России не пал на наши головы.

Механическая индексация выглядела заведомой глупостью и окончательно подорвала репутацию союзного руководства. Республики и отдельные регионы замораживали цены и вводили запреты на вывоз продукции, разрывая сложившиеся производственные цепочки, или, наоборот, осуществляли либерализацию цен по отдельным группам товаров, что приводило к быстрому притоку этих товаров от соседей. Рублю переставали доверять, Центр уже не мог субсидировать менее развитые регионы, поскольку республики-доноры, например РСФСР, вводили ограничения на перечисление средств в союзный бюджет. Между союзным и российским руководством шла «война законов»: каждая сторона принимала акты о подчинении налоговой системы, предприятий, банков и, соответственно, изъятии их из ведения другой стороны. Все вместе вело к полному хаосу в экономике.

В Москве мы почти ежедневно слышали либо призывы помочь и спасти, либо угрозы устроить забастовку или выйти на митинги. Ярким примером и одновременно апофеозом «войны законов» стала «битва за Москву».

17 апреля был опубликован проект Закона СССР «О статусе столицы СССР и РСФСР». Претензия союзной власти определять статус столицы РСФСР вызвала негодование Ельцина и всех нас. А положение о том, что «Глава города может быть смещен Президентом СССР в случае невыполнения им… законов СССР… указов Президента СССР…» делали законопроект для нас совершенно неприемлемым.

Реакция последовала незамедлительно. Все документы, подготовленные Поповым и уже почти год мариновавшиеся в коридорах российской власти, немедленно согласовали, и уже через день, 19 апреля, Президиум Верховного Совета РСФСР утвердил Положение «О статусе и структуре органов управления города Москвы — столицы РСФСР». И назначил выборы мэра на 12 июня. Учитывая, что ранее решением III Съезда Москва перешла в юрисдикцию РСФСР, согласования и переговоры с союзной властью стали ненужными.

СССР остался без своей столицы! Конечно, ввод танков в Москву сыграл тут свою роль…

С другой стороны, с этого момента нам стали (и резонно) говорить: «Вы теперь к нам [союзным властям — Е. С.] не обращайтесь, решайте все с Ельциным и Силаевым». А тут еще и другой уровень «суверенитетов». Районные и даже сельские советы Московской области саботировали решение правительства России о выделении москвичам земельных участков (это был шанс хотя бы частично решить продовольственную проблему). А это уже серьезно, и москвичи предъявляли претензии городской власти за невыполнение обещаний.

В таких условиях мы начали готовиться к выборам.