Я закрыл КПСС

После того как бумаги раза три полетали между вторым и пятым этажами — моим и лужковским кабинетами, — Попов устроил нам «очную ставку». Теоретически ему ближе мой подход, тем более, что он сам в предыдущие годы много говорил о недостаточной ответственности аппарата, развращающей чиновников. Но он также отдавал отчет, что в условиях острейшего противоборства в стране, да еще при таком агрессивном депутатском корпусе, велик риск, что министров правительства затаскают по прокуратуре и судам.

И Попов поддержал Лужкова — принцип коллегиальной ответственности восторжествовал.

Затем мэр сформулировал еще одну задачу. Начал с рассказа о реальных причинах внедрения Хрущевым в 1957 году совнархозов (советов народного хозяйства) — территориальных органов управления в противовес отраслевым министерствам. По его словам, кроме явной причины создания совнархозов — желания приблизить стратегическое управление к объектам управления (предприятиям), была и скрытая причина — изменить баланс сил в ЦК КПСС, введя в ЦК новых людей по линии совнархозовской номенклатуры. Поскольку события последнего года показали, что из 33 районных советов большинство по-прежнему контролируется компартией и служит инструментом в противоборстве с нами, надо изменить состав московской управленческой номенклатуры — обеспечить подчинение нижестоящих исполнительных органов (райисполкомов) правительству Москвы и мэру. Для этого он предложил изменить административно-территориальное деление Москвы, перейти от двухзвенного (город-районы) к трехзвенному (город-округа-муниципальные округа/районы). Попутно это могло трудоустроить часть самых дееспособных депутатов с прицелом на будущее. И, конечно, важным результатом такой реформы стало бы повышение качества управления. Во-первых, на вышестоящие управленческие звенья теперь будет замыкаться не 33, а 10–12 нижестоящих структур. Во-вторых, руководители округов, назначаемые мэром, не будут склонны к фронде и оппозиции.

Этой работой он поручил руководить мне с условием, что до завершения выборов она будет вестись без огласки.

Победа. Развязка № 1. Первая информация о заговоре

Ночью 12 июня, уже через час-полтора после закрытия избирательных участков в Москве, мы открывали бутылки шампанского и водки. Победа была абсолютная. В первом же туре Ельцин получил 57,3 % голосов, Попов — 65,3 %.

Бакатин, которого поддерживал Горбачёв, провалился: он уступил не только Рыжкову, но и Жириновскому с Тулеевым. В сущности, это был общероссийский вотум недоверия Горбачёву[102].

Сайкин, основной соперник Попова, набрал лишь 16,3 %.

Ночью с Лужковым и Шахновским поехали на дачу к Попову. Просидели до утра. Настроение у всех чрезвычайно, до озноба, взволнованное: мы были уже в другой стране. Теперь начавшийся два с половиной года назад бег революции стал неостановим. Говорили о большой политике, о задачах реформирования городского управления, об объединении с Московской областью (москвичи проголосовали и за это[103]).

Поражение Бакатина (а фактически — Горбачёва) обострило ситуацию. От президента СССР отшатнулись и правые консерваторы, позиции которых при нем лишь слабели, и левые демократы, усилившиеся настолько, что теперь он им стал не нужен. Горбачёв остался один — на вершине горы. И столкнуть его, занять его место хотели и слева, и справа. Наши противники ощущали, что время работает против них, и решили действовать немедленно…

К полудню 17 июня мой кабинет был битком набит взволнованно курившими (тогда это не только не пресекалось, но даже считалось стильным) друзьями-демократами. Только что премьер Павлов в Верховном Совете потребовал чрезвычайных полномочий: право законодательной инициативы через голову Горбачёва, централизацию (с изъятием у России и других республик) налоговой и финансовой/банковской систем. Он уже ставил этот вопрос, когда его финансовая реформа с треском провалилась[104]. Но важен контекст…

Он несколько раз отмежевался от Горбачёва, а Лукьянов пропустил эти выпады и вел все к тому, что решение будет быстренько принято. А уж депутаты, особенно члены реакционной группы «Союз», вообще разбушевались, требуя Горбачёва к ответу. Важно и то, что на сессии ВС СССР выступили министр обороны СССР Язов и председатель КГБ СССР Крючков, и это при обсуждении вопросов сугубо хозяйственных! Злобная и агрессивная риторика правых депутатов не оставляла сомнений — это организованная борьба за захват власти силами, желающими повернуть время вспять. А Ельцин находился в США[105] и вмешаться не мог.