Я здесь, чтобы убивать

― Пока еще не время для прощаний, Младший, ― утешила проводница. ― Котику просто приготовили новый домик. Вот и всё.

― Если ты так говоришь… ― недоверчиво пробормотал мальчик и обошёл Бесса, скрывшись за резной дверью.

Этот ребёнок выглядел таким печальным и серьёзным. Он явно находился здесь неспроста.

Портальная платформа располагалась в отдалении от Пирамиды. Бесс получил обратно свои кинжалы на выходе. Его сопроводили до самого места, хотя нужный путь и так обозначался жёлтой линией на полу. Здешняя мафия проделала титаническую работу по захвату Подземелий и рисованию путеводных меток для Убийц. Но для однёрок и даже Проклятых порталы не работали, им приходилось добираться обычными способами. Интересно, где располагалась лестница, ведущая из каменного лабиринта к небу и солнцу.

― Удачи, ― вроде бы искренне пожелала проводница на прощание и развернулась, её фигуру быстро заглотила темнота.

Бесс коснулся герба в виде головы орла. Он пока не имел ни малейшего понятия, как уговорить Ласка. Но его мучило желание добраться до Ската Добраса, из-за которого и пришлось оказаться между молотом и наковальней. Проклятые ― не те существа, с которыми уместны шутки. Они ведали о мире даже больше Убийц, потому что были навечно привязаны к нему, потому что изнывали от жажды жить, вопреки всему. Убийцы приносили в жертву других, пока Проклятые принесли в жертву самих себя, без оглядки и раскаяния.

Женевьева рассказывала, что если Убийцы имели право на перерождение после своей окончательной смерти, то Проклятых этого права лишали. Если они всё-таки каким-то образом умирали, то их души медленно разрушались и загнивали на задворках владений Госпожи. Чувствуя сожаление из-за подобной несправедливости, Бесс невольно вздохнул.

В этот раз он возник посреди овощного рынка и успешно увернулся от огурца, летящего прямо в голову. Двое Убийц устроили поединок прямо посреди торговых рядов. Раздосадованные и разгневанные продавцы пытались спасти товары, пока распоясавшаяся элита Госпожи творила, что заблагорассудится.

Бой парочки выглядел несуразным со стороны. Они чаще спотыкались и ломали чужие вещи, чем ранили друг друга. Определив с помощью самоцвета, что оба были неопытными нулёвками, Бесс потянулся к кинжалам. Это был его шанс заработать пару жизней и одновременно опробовать своё новое оружие. Недопустимо его упускать.

[10]

Когда Бесс сжал рукояти кинжалов, они словно слились с руками и странное тепло разлилось по жилам от кончиков пальцев к запястьям. Металл задрожал, будто клинки создали из движущейся ртути. Первый тренировочный взмах был лёгким и прыгучим, ничего общего с использованием увесистого грубого оружия, выкованного людьми. Бесс едва отдал себе отчёт, как вдруг очутился за спиной одного из Убийц. Тот успел обернуться на шум лишь затем, чтобы голодное лезвие погрузилось ему в глотку.

Тёплая кровь брызнула Бессу на лицо. Он судорожно выдохнул, когда капли стекли по губам, и резко выдернул кинжал. Краем глаза заметив второго противника, отвернулся от рухнувшего на землю трупа и стал наступать на Убийцу. Тот растерял весь прежний запал и попятился, выставив перед собой меч. Кролик, загнанный в угол лисой, и то выглядел менее беспомощно.

Стремительный прыжок и тяжёлый удар рукоятью по чужой руке. Противник выпустил меч и тот отлетел в сторону. Этот выпад дался Бессу столь легко, будто он провёл много часов за изнурительными тренировками. Кинжалы танцевали, подсказывая телу верные движения. Они были обучены всему вместо хозяина. Безоружный и напуганный противник споткнулся о валяющийся на земле картофель и упал на спину. В его глазах застыла тень надвигающегося рока. Однако лишь на миг, затем Убийца вдруг рассмеялся, проговорив:

― Знаешь, что никогда не смывается, оставляя вечный след? Кровь жертв. Однажды на коже не останется места, не запятнанного чужой кровью.

Бесс с размаху вонзил оба кинжала в грудь болтуна. Лезвия мягко погрузились в плоть будто в масло. Кровь пропитала одежду жертвы, начав растекаться по мостовой. Он умер, не успев закрыть глаза.

Сердце Бесса отзывалось приятным волнением, отбивая ритм как у влюблённого. Мир странно переливался, все цвета стали ярче, а линии чётче. Бесс выпрямился и приблизился к одному из высоких зеркал, продающихся в ближайшей лавке. Кровь окропила его одежду, волосы, лицо и руки. Капли выглядели застывшими рубинами. На губах Бесса появилась и почти сразу же померкла счастливая улыбка.

Протянув руку за вышитым платком, лежащим на полке уличного магазинчика, он стёр красные следы со щеки и губ. Металлический запах ласкал ноздри. И только кинжалы благополучно оттолкнули всю кровь, что соскользнула по лезвиям на мостовую.

Бесс бросил грязный смятый платок под ноги и убрал оружие за спину. Он обернулся и тут же столкнулся с девочкой, протягивающей ему крупное спелое яблоко. С благодарностью Бесс принял фрукт.

― Здравствуй, ― поприветствовала Азалия, чьи туфельки запачкались, потому что владелица наступила в красную лужу. ― Вот решила прогуляться до рынка, а тут ты.