Я жду тебя в Париже

На последнем аккорде — сильном, самом впечатляющем, мои любимые барабаны, Жак теряет равновесие, и я лечу уже не над ареной, а прямо в отполированный до зеркального блеска лед.

То, что случилась настоящая катастрофа, я осознала, когда увидела кость, торчащую из моей ноги, кровь широкой бордовой струей заливала безупречный лед. Боли не было… Сейчас сойдет шок, и я испытаю всю гамму чувств и эмоций… Но пока… Тишина. Музыка стихла, зал тоже замер, лишь изредка кто-то охал:

— Господи…

— Бедняжечка, конец карьере…

Соленая слеза выкатывается из правого глаза, разъедает кожу в уголке, столько лет страданий, тренировок, недосыпов… Ни выходных, ни развлечений и вот — итог. Я на чемпионате мира по фигурному катанию, в тройке лучших, но страница этой моей истории уже перевернута. Теперь я никто…

Париж…

Город любви!

Город моей боли…

***

— Вот на этом месте главный герой задушил служанку, покрыл ее тело жиром и соскреб запах, — я уже начала откровенно зевать, сдалась мне эта экскурсия, и эта история нашумевшего убийцы… Кого вообще интересуют такие подробности?

— А как же можно забрать запах? — скептически вздернув бровь, спросила я.

— Отличный вопрос, юная леди… — француз, чья шея была облачена в желтый клетчатый шарф, оживился, и разразился длиннющим монологом, из которого я, честно сказать, ни слова не поняла. Инопланетный язык мне не доступен.

— Зачем вы здесь, если не интересно? — поворачиваю голову и вижу смуглого мужчину. Черноволосый, кареглазый, высокий, широкоплечий… Такой запросто может закинуть на плечо и утащить в свою берлогу… Я совсем не кисейная барышня и не «юная леди», как меня назвал экскурсовод, но откровенно поплыла от этого баритона. Естественно, и виду не подала, задрала свой курносый веснушчатый нос, и отвернулась. Но он подошел так близко, что я невольно почувствовала мужской запах, не приторно сладкий, с которым частенько перебарщивают парижане, а именно мужской, животный даже.

— Даниэль, — представился незнакомец.

Делаю долгий протяжный выдох, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, чтобы отойти, но замираю. Когда я теряла литры крови от открытого перелома на льду, то находилась в обморочном состоянии, и, конечно же, не очень запомнила тех, кто мне оказывал первую помощь. Но сейчас я вспомнила Даниэля. Даниэль Делакруа, врач-хирург, он оперировал меня, так вот почему этот голос всколыхнул сознание. И он меня узнал! Стоит и хитро улыбается, ждет, что дальше.

— Я прошу прощения, — начала я блеять, но то явно было лишним. Очевидно, что Даниэля эта ситуация забавляла.

— Мой психотерапевт настаивает на том, чтобы я выходила в люди.

— Это правильный совет, — он что, издевается? И надо же было встретиться именно здесь.

— Я бы лучше продолжила сидеть у окна и оплакивать свою несчастную судьбу.

Погода стала портиться, поднялся ветер, волосы темным водопадом взмыли вверх, песок клубами закружился в воздухе и попал в глаза. Больно-то как. Слезы. Я активно стала тереть глаза, но поток слез лишь усиливался. И тут мне почему-то стало страшно, казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Картинки моего падения на чемпионате крутились калейдоскопом, мне хотелось реветь белугой, боль разлилась по всей грудной клетке, дыхание участилось. И чем дальше, тем с большим остервенением я терла глаза, мне хотелось перестать видеть эти жестокие картины.

Теплая ладонь легла на мое предплечье.

— Даяна, прекратите, — мягко, но уверенно… Он взял меня за талию и отвел подальше от группы туристов.

— Делайте глубокий вдох и длинный выдох, я пока достану бутылку воды, — как бы мне ни хотелось дышать правильно, получалось поверхностно и надсадно.

— Выставите руки вперед, и промойте глаза, — прохладная влага коснулась ладони, я стала активно промывать глаза, затем поморгала, кажется все.

— Спасибо, — выдавила из себя, мне не нравится этот снисходительный взгляд. Смотрит, как на малого ребенка.

— Вы узнали меня! — выдавила я обвиняющим тоном, правда, так и не понимая, зачем. Почему мне хочется кричать и махать кулаками.

— Конечно, — мягко согласился Даниэль, — не каждый день имеешь дело со столь очаровательными ножками. — Он еще и флиртует — бесит.

Я поняла, почему. Ведь это он поставил крест на фигурном катании, и как! Я изнывала от боли, негодовала, плакала, а он радостно провозгласил: «Мадам, можете успокоиться, больше вам не грозит такое грубое приземление, профессиональный спорт для вас закрыт!»

Бесчувственный чурбан, я всю свою жизнь посвятила этому спорту, я ничего больше не умею, для меня это конец… Еще и Жак, тупой ублюдок, сразу побежал искать новую партнершу, судорога у него, видите ли… Черт, надо было заставить его разогреться, и плевать, что гулял всю ночь и не хотел силы растрачивать. Да кто же на чемпионате так делает? Одни предатели вокруг: и агент, и тренер, и партнер. От депрессии спасла психотерапевт.

— Ты живешь в прекрасном городе, и запросто исцелишь свои раны, — сказала она.